Баллада о крыльях

Мужичонка-лиходей, рожа варежкой,

Дня двадцатого апреля, года давнего,

Закричал вовсю в Москве, на Ивановской,

Дескать, дело у него. Государево!

Кто такой?

Почто вопит?

Во что верует?

Отчего в глаза стрельцов глядит без робости?

Вор — не вор, однако, кто ж его ведает?

А за крик держи ответ по всей строгости!

Мужичка того недремлющая стража взяла.

На расспросе объявил этот странный тать,

Что клянётся смастерить два великих крыла

И на оных, аки птица, будет в небе летать.

Подземелье, стол дубовый и стена на три крюка.

По стене плывут, качаясь, тени страшные…

Сам боярин Троекуров у смутьяна мужика,

Бородой тряся, грозно спрашивает:

— Что творишь, холоп?

— Не худое творю!

— Значит, хочешь взлететь?

— Даже очень хочу!

— Аки птица говоришь?

— Аки птица, говорю!

— Ну, а как не взлетишь?

— Непременно взлечу!