В нашем потомками проклятом бог весть каком году
Мир мучается в удушливом, скользком, вязком бреду.
Бред, словно чёрный спрут, всплывает из глубины.
Бред растекается по воде, как нефтяная плёнка.
Бред сотрясает мир грохотом новой войны.
Бред с молоком матери входит в горло ребёнка.
Бред преследует человечество с первых же его дней,
Но прежде он ютился в царстве призраков и теней.
Бредом дышат обломки первобытных религий
И позднейших святых закопчёные хмурые лики.
Дышит им инквизитор, картинно поднявший брови:
«Казнить оного милостивого и без пролития крови!»
Бред набирал силу, он стал не тот, что в начале:
Он двигал крестовыми походами и Варфоломеевскими ночами.
Бред управлял и жертвами, и палачами.
Желающих освободиться бред оковывал страхом,
Казнившие палачей сами ложились на плаху,
И их убивали те, за которых они страдали.
Бред управлял народами и городами.
Брел рождался у тронов и нисходил в народ,
Сплачивая личности в единый покорный сброд.
Бред позволял держать весь этот сброд в руках,
Он охранял короны и золото в сундуках.
Ему становились тесны рамки религий строгие,
Бред стал называться не верой, а идеологией.
Тут он обнял весь мир взбесившимся осьминогом:
Главных вер всего три, а идеологий много.
Бред стал нужнее правителям — и показал, что он мог:
Бред ластился к голенищам солдатских пыльных сапог,
Бред становился гимнами и знамёнами,
Бред управлял миллионами.
Он теперь выбрал оружием ненависть вместо боязни:
Бред кричали теперь приговоренные к казни,
Бред бормотал солдат, замерзая в сугробе,
Бред вскрыл вены Земли — и потекли реки крови.
Бред становился фашизмом и коммунизмом,
Главное для него — надругаться над здравым смыслом,
Чтоб человек не задумался — «что я делаю, что я кричу?
Выгодно это лишь нескольким, и я гибнуть за них не хочу!
Ради чего в огонь мне и в омут с крутого берега?»
Будьте бдительны, люди — не умер бред в Нюренберге!
Чёрный гриб Хиросимы был воплощением бреда,
Бред расплывался в улыбке, торжествуя победу.
А в пятьдесят шестом чуть не наступило крушение:
Бред в Советском Союзе мог потерпеть поражение.
Мог, но не потерпел. Сбоя не дали законы,
И величайшим преступникам вновь прощены миллионы.
Сколько? Семьдесят? Восемьдесят? — Как можно, в одной стране?!
Тут надо отдать должное одной и второй войне
(Которых могло и не быть),
Но и на мирное время останется минимум тридцать.
Можем ли мы заявить
Как тем, в Хиросиме — «спите спокойно, ошибка не повторится»?
Нет! Во-первых, не только тогда,
Но и сейчас есть желающие все это оправдать.
Во-вторых, это не ошибка, не убийство, не террор — этому нет названия,
Это больше, чем все вместе взятые преступления.
И даже этому мы слышим сейчас оправдания?!
Бред доводит до полного безумия и исступления.
Нет, бред отнюдь не умер. Он работает все неустанней.
Бросал он солдат на пули во Вьетнаме и в Афганистане.
Пусть призывают к разуму — бред живет в сознаье людей,
Они не хотят отказаться от ведущих в пропасть идей,
Они убивают сами тех, кто посмел отказаться.
Бред правит цивилизацией.
«Люди, остановитесь! Вспомните, что вы братья!»
Люди не слышат. Люди злобно бормочут проклятья.
Уши людей заткнуты плотным липучим бредом.
Бред торжествует победу.
