·
19 мин
Слушать

Человек который не мог плакать

В одном красивом доме, неподалеку от городка Хомбург, жил граф Балдрик; был он человек богатый.

Многие дома во Франкфурте принадлежали ему; его замки встречались повсюду.

Говорили, что владения графа столь обширны, что не хватит и суток, чтобы выйти за их пределы.
У графа Балдрика было несметное количество слуг и охотничьих собак, но он никогда не прибегал к их услугам.

Стол его ломился от обилия яств; но часто граф вставал из-за стола, так ни к чему и не притронувшись.
В погребах Балдрика хранились лучшие рейнские, французские и венгерские вина.

Подавались они в золоченых сосудах из серебра.

Но нередко он ставил кубок обратно, едва пригубив его содержимое.
А дело было в том, дорогие дети, что этому пресыщенному богатствами человеку недоставало одного: слез.

Да-да!

Слез!

Ибо он совсем не мог плакать!
Ни радость, ни страдание не могли вызвать у графа Балдрика даже крошечной слезинки.
Умер отец, но он не заплакал.

Умерла мать, и он не зарыдал.

Скончались двое его братьев, а он не смог проронить над их могилами ни одной слезы.
Не смог он заплакать и от радости, когда через десять лет после свадьбы жена, наконец, родила ему дочь.
Однажды, когда Лие — так звали графскую дочь — уже исполнилось четырнадцать лет, она вошла в кабинет отца и увидела, что тот сидит в темном углу и горестно вздыхает.
— Что с вами, батюшка? — спросила она. — У вас такой печальный вид…
— Мне в самом деле страшно тяжело, доченька.

Умер мой последний брат, дядя Карл.
Лия очень любила дядю Карла, приносившего на каждый Новый год какой-нибудь приятный подарок.
И потому, узнав от отца печальную весть, она залилась горючими слезами.
— Бедный дядя Карл! — проговорила Лия сквозь слезы.
— Счастливая… Она может плакать! — прошептал граф, с завистью глядя на дочь.
— У вас такое горе, а вы не плачете… Почему, батюшка? — спросила Лия.
— Увы! — отвечал тот. — Слезы — это небесный дар.

Блажен, кто может плакать, ибо свое страдание он выплакивает вместе со слезами.

Моя же участь печальна.
— Но почему?
— Потому, доченька, что Господь отказал мне в том, что дал последней твари: слезы.
— Господь отказал в них вам, он же и даст!..

Я стану так усердно молиться, что он вернет вам слезы!
Но граф лишь покачал головой.
— Судьба моя решена, — проговорил он. — Я должен погибнуть оттого, что не могу плакать.

В тот миг, когда мое сердце переполнится слезами, а глаза будут готовы их пролить — я умру.
Лия встала на колени и протянула руки к отцу.
— Нет! — воскликнула она. — Вы не умрете!

Должно же существовать средство вернуть вам слезы!

Назовите мне его, и я его достану.
Балдрик заколебался, будто действительно знал такое средство.

Но добыть это средство, похоже, было не под силу юной девушке.

И, не проронив ни слова, он вышел.
Он не спустился к ужину.
Напрасно Лия прождала его и к завтраку.

Пришел слуга и сказал девушке, что Его Светлость просит ее подняться к нему в кабинет.
Лия тут же встала из-за стола и направилась к отцу.
Как и накануне, она нашла его полулежащим в своем кресле.

Лицо графа было страшно бледным, как у покойника.
— Любезное дитя мое, — начал он, — мое сердце уже так полно горя, что вот-вот разорвется на части.

Слезы бурлят в нем, как горный поток, готовый прорвать плотину… И, поскольку кончина моя близка, я позвал тебя, чтобы сказать, что на мне лежит кара за преступление, которого я не совершал.
— О говорите, говорите, батюшка! — воскликнула девушка. — Может, вам удастся заплакать!
С обреченным видом граф покачал головой и промолвил:
— Я хочу рассказать тебе, как случилось, что Господь лишил меня слез… Слушай же…
Дед мой был жестоким человеком и за пятьдесят лет жизни не пожалел ни одного несчастного.

Сам он отличался отменным здоровьем.

Богатства его были несметными.

Болезнь, — говорил дед, — это плод воображения, а нищета — результат беспорядка“.

Когда ему сообщали, что такой-то заболел, он отвечал, что тот навлек на себя болезнь либо беспорядочной жизнью, либо неправильным питанием.

Так что ни бедняк, ни хворый не вызывали у него жалости и не могли рассчитывать на его помощь.
Хуже того, сам вид несчастных был ненавистен деду, а слезы доводили его чуть ли не до бешенства.
Однажды ему сказали, что в округе появился волк, и что зверь наделал уже немало бед: зарезал несколько овец и лошадей, покалечил кое-кого из крестьян.

И тогда, скорее из нежелания слышать жалобы и видеть пострадавших, чем из милосердия, дед решил изгнать из своих земель разорявшее их чудовище.
Он созвал соседей, и охотники пошли в лес.

Ночью одному ловкому егерю удалось найти логово волка.

Зверя обложили, охота началась.
Волк вырвался из кольца и побежал.

Через час бешеного бега, видя, что собаки настигают, волк решил где-нибудь укрыться, как нередко случается с этими животными.

Тут ему попалась хижина угольщика.
У порога ее играл маленький мальчик.
Разъяренный хищник набросился на него.
Находившаяся внутри хижины мать кинулась спасать свое дитя, да было поздно.
На крик ее прибежал работавший неподалеку муж.

В руках он держал топор, которым и размозжил зверю голову.
Тут на своем взмыленном жеребце подскакал мой дед, разгоряченный погоней.

Увидев мертвого волка, угольщика с топором в руках и мать, рыдавшую над погибшим ребенком, которого она прижимала к груди, он крикнул:
— Чего ревешь, женщина!

Ты сама виновата!

Если бы лучше смотрела за сыном, волк не напал бы на него!..

А ты, мужик!

Как посмел ты убить зверя, на которого охочусь я?
— Смилуйтесь, сеньор! — воскликнули муж и жена в один голос, а слезы так и лились из их глаз!
— Клянусь рогами дьявола! — воскликнул мой дед. — Мне надоело смотреть на ваши слезы.
Продолжая плакать, пораженная горем мать протянула к нему тельце мертвого ребенка, надеясь, что их несчастье смягчит сердце графа.

Но произошло совершенно неожиданное.

Еще больше рассвирепев, мой пращур со всего маху ударил женщину рукояткой плетки по голове, и она упала в одну сторону, а труп ребенка — в другую.
Угольщик кинулся было в сторону графа, но тут же, отбросив топор и протянув безоружную руку в сторону деда, сказал:
— Каменное сердце!

Ты не можешь видеть слез матери и отца, оплакивающих погибшего ребенка… Хорошо же!

Именем Господа Бога нашего заклинаю!

Настанет час, когда ты захочешь плакать, но не сможешь, а заполнившие твое сердце слезы разорвут его на части.

Уходи!

И пусть кара за твою жестокость поразит тебя и детей твоих до третьего колена!
Дед не был впечатлительным человеком, но это проклятие испугало его.

Повернув коня, он вонзил шпоры ему в бока и поскакал прочь.
Сыновей у деда было четверо.
Старший был игрок.

Промотав свою долю наследства, он отправился в Америку, но погиб во время кораблекрушения, так и не переплыв океана.
Узнав о гибели сына, потрясенный отец хотел было заплакать, но не смог.

Второй его сын примкнул к заговорщикам.

Заговор был раскрыт, и всем отрубили головы, как предателям.
Увидев сына, поднимавшегося на эшафот с поникшей головой и мертвенно-бледным лицом, он хотел было зарыдать, но глаза его остались сухими.
Его любимый, третий сын был, подобно ему, страстным охотником.

Однажды, когда юноша гнал кабана, лошадь его неожиданно шарахнулась в сторону, он упал, ударился головой о дерево и почти сразу же умер.
Видя случившееся, мой дед соскочил с коня, кинулся к сыну, но застал только его последний вздох.

Он возвел руки к небу и с отчаянной мольбой в голосе воскликнул:
— Господи!

Хотя бы одну слезу!
Но проклятие все еще действовало.

И, поскольку заплакать дед не смог, сердце его не выдержало, и он умер.
Остался четвертый сын, мой отец.
Это был добрый, ласковый юноша.

Но проклятье не миновало и его.

Невзирая на свою доброту, плакать он тоже не мог, как бы велико ни было его горе.

Скончался он совсем молодым, спустя некоторое время после моего рождения.
Теперь проклятие угольщика настигло и меня, ибо он, повторив Святое Писание, сказал:

Будь проклят ты, и дети твои до третьего и четвертого колена“.
Поскольку плакать мне не дано, я вскоре умру».
— Батюшка, а не известно ли вам, как снять с вас это проклятие?
— Есть одно средство.

Но оно так сложно, что надежд у меня нет никаких.
— Батюшка!

Умоляю вас!

Назовите его!

Помолчав,

Балдрик сказал:
— Проклявший нас угольщик жив.

Это уже восьмидесятилетний старец.

После гибели жены и ребенка он скрылся в горах где-то под Фалькенштейном… Уже давно, видя, какие несчастья породило его проклятье, он мечтает снять его.

Увы! — это не дано даже ему…
Найдя старика, я на коленях умолял его указать, как мне обрести свои слезы.

Но, покачав головой, он ответил:

Да, я знаю средство, которое помогло бы вам.

Но мне запрещено его открывать.

Лишь невинному и чистому сердцу дано отыскать жемчужину, способную вернуть слезы утратившим их».
— Разве не находится перед вами именно такое сердце, батюшка? — воскликнула Лия.
— Да.

Конечно.

Оно передо мной, — отвечал граф Балдрик. — Но совершит ли Господь чудо ради меня?
— Но разве Он не всесилен?

Батюшка, где дорога, ведущая к хижине этого старца?

Я обещаю вам принести возвращающую слезы жемчужину.
Отец взглянул на дочь и, вздохнув, сказал:
— Что ж, ступай, бедное дитя мое!

Соверши это паломничество.

Как видно,

Господь избрал тебя, чтобы принести мне помощь и утешение.

Впервые я верю и надеюсь на успех.
Граф благословил дочь, и та отправилась в свое опасное путешествие.
Чтобы не удивлять прохожих тем, что дочь графа ходит пешком,

Лия переоделась в крестьянское платье.
К концу четвертого дня, ежедневно проходя от трех до четырех лье, она оказалась перед хижиной угольщика.
Уже стемнело, когда девушка постучалась в дверь.

Угольщик открыл.
Как отец и говорил, это был красивый восьмидесятилетний старик, седой, как лунь.

Одиночество и печаль наложили на его облик печать величия.
Угольщик долго смотрел на путешественницу, прежде чем заговорить с ней.

Он понимал, что эти тонкие черты, эта матовая кожа, эти ручки с розовыми ноготками не могли принадлежать крестьянке.
Старик спросил Лию, кто она, и зачем пожаловала.
Ничего не скрывая, девушка рассказала, как пообещала отцу пойти и попросить жемчужину, возвращающую слезы, как отец поверил в нее и как она добралась до избушки старца.
— Бедное дитя! — воскликнул тот. — Нелегкое дело ты затеяла.

К несчастью, оно зависит не от меня одного.

Но я, как смогу, помогу.
Угольщик открыл встроенный в стену шкаф, заполненный пузырьками.

Надо сказать, дорогие дети, что старик занимался изготовлением из лекарственных трав различных эликсиров, и даром раздавал их тем, от кого врачи уже отказались.
Из всех пузырьков он выбрал самый маленький, величиной с ликерную рюмку, содержавший настой красного цвета, и протянул его девушке.
— Возьми, дитя мое, — сказал старик. — Когда соберешься ложиться спать, выпей его содержимое.

То, что увидишь во сне, тебе надо будет исполнить, если, конечно, желаешь помочь отцу.
Лия поблагодарила его от всего сердца.
— Но где я смогу провести эту ночь? — спросила она с нескрываемым беспокойством. — В лесу темно и полно диких зверей.

По дорогам бродят разбойники.
— Ты заночуешь здесь, дитя мое, — ответил угольщик. — У меня часто ночуют заблудившиеся в лесу.

Сам я сплю в гамаке.

А ты ляжешь спать в моей комнате, на постели из свежих папоротников и мха.
Устроив в углу комнаты постель для гостьи, он угостил ее ужином, состоявшим из куска хлеба, кружки молока и блюдца земляники.
Лии показалось, что она в жизни еще не ела ничего более вкусного.
Перед сном она выпила содержимое пузырька, и сразу же уснула.
Едва сомкнулись ее веки, как девушка погрузилась в восхитительные грезы.
Она оказалась в огромном саду, в котором росли невиданной красоты цветы.

Находился сад явно не земле.

Но если еще и не на небе, то, по крайней мере, на какой-то промежуточной планете.

Огромные восхитительные бабочки перелетали с цветка на цветок.

Из роз и лилий били фонтаны розового и лилового цвета, и вокруг каждого сверкала радуга, переливаясь на солнце яркими красками.

Отраженный ими свет не слепил, и Лия могла с удовольствием любоваться их сиянием.
Однако больше всего ее поразил вид многочисленных ангелов с серебряными крылышками и в бирюзовых одеяниях!

На одних были венки из цветов, на других — из звезд; у третьих надо лбом сиял луч света.

Таких было меньше всего, и они, как поняла Лия, были старшими.
Лики ангелов были благолепны и добры.
Каждый из них занимался своим делом.
Один ангел серебряным крылом рыхлил землю, и там, где почва становилась достаточно пушистой, тут же вырастали цветы и другие растения.
Это был ангел весны.
Другой летал по небу, влача за собой длинный шлейф из звезд.
Это был ночной ангел.
Третий взмывал под небеса подобно жаворонку, перстом своим прикасался к востоку, и тот мгновенно загорался розовым светом.
Это был ангел утренней зари.
Четвертый, с печальной улыбкой на устах, но с восхитительной умиротворенностью в очах, будто в пропасть, устремлялся в пустоту мироздания, держа в руках крест.
Это был ангел смерти.
Объяснения давал Лие ангел, увенчанный цветами.
— Ах, как прекрасно здесь!

Как величественно! — повторяла она. — Но скажите мне, милый ангел, кто тот, с полными жемчужин золотыми волосами?

На вид он такой серьезный, но явно очень добрый!
— О это ангел слез!
— Ангел слез? — переспросила Лия. — Ах, именно он-то мне и нужен!
И сложив ладони на груди, она направилась в сторону этого прекрасного ангела, приветливо улыбаясь.
— Мне известно, зачем ты пришла, — сказал тот. — Но уверена ли ты, что я смогу тебе помочь?

Достаточно ли крепка твоя вера?
— Я верю, что ты сможешь помочь мне.

Если, конечно, на то будет Господня воля.
— Только вера открывает путь к Господу, — отвечал ангел. — Видишь эти прозрачные, как горный хрусталь, жемчужины?

Это слезы любви, пролитые мужчинами над их погибшими возлюбленными… А темные жемчужины — слезы, пролитые невинно пострадавшими от преследований и людской несправедливости.

Розовые жемчужины — слезы жалости, пролитые людьми при виде чужих страданий… Видишь те золотые жемчужины?

Это слезы раскаяния, наиболее ценные для Бога.

Все они собраны мной по распоряжению Господа.

В день, когда каждому будет воздаваться по делам его, они будут положены на весы вечности, одна из чаш которых называется

Ь, другая —

Е.
— О добрый и всеведущий ангел! — проговорила Лия. — Ты знаешь, зачем я пришла сюда.

Ты — ангел слез.

Ты, верно, самый добрый из всех.

Прошу тебя, сделай так, чтобы мой отец, невиновный в грехах своего пращура, смог плакать!

Иначе сердце его разорвется от невыплаканных слез!
— Это трудная задача.

Но Господь поможет нам.
— Как? — спросила Лия.
— Он поможет тебе найти слезу, состоящую из слезы раскаяния и слезы любви, пролитых двумя разными людьми.

Эта слеза самая ценная.

И только она спасет твоего отца!
— Не мог бы ты сказать, прекрасный ангел, где искать ее?
— Моли Бога, и он направит тебя, — отвечал тот.
Девушка встала на колени и принялась молиться.
Едва молитва закончилась, как Лия проснулась.

Видение исчезло.
Утром она рассказала свой сон угольщику, и спросила его, что же теперь делать.
— Возвращайся домой, дитя мое, — сказал старик. — Ангел обещал, что Господь поможет тебе.

Жди и надейся.

Ангелы не лгут.
Лия поблагодарила угольщика и, позавтракав, отправилась в путь.
Но к середине второго дня пал такой густой туман, что вскоре девушка не только перестала различать служившую ориентиром двойную вершину горы, но и саму тропинку.
Тропа вдруг оборвалась, и перед Лией разверзлась пропасть, на дне которой гремел поток.
Девушка остановилась.

Она явно сбилась с дороги, так как по пути к дому угольщика никакое ущелье ей не попадалось!
Путница осмотрелась, но разглядеть что-либо в густом тумане было невозможно.

Она крикнула:

Ау!» и — о чудо! — ей отозвались!
Лия пошла на голос.
Пройдя совсем немного, она увидела старую женщину, пришедшую в лес за хворостом.

Хотя туман и помешал старушке, она успела собрать достаточно сучьев и хотела уже возвращаться, когда услыхала голос Лии и ответила ей, понимая, что это был голос попавшего в беду ребенка.
Торопившаяся домой Лия спросила, как перебраться на другую сторону ущелья.
— Дитя мое, ради Бога, не делай этого! — взмолилась добрая женщина. — У этого ущелья не склоны, а отвесные скалы.

Чтобы перебраться на ту сторону, надо иметь крылья птицы, а чтобы перескочить бушующий поток, надо стать ланью.
— Тогда, добрая женщина, — попросила Лия, — укажи мне иную дорогу, по которой я смогла бы добраться к моему батюшке.
И она сказала, что отец ее живет в Хомбурге.
— Ах, как ты заблудилась, дитя мое! — воскликнула старушка. — Дорога в Хомбург отсюда далеко!
— Даже если далеко, скажите, где она.

У меня хватит смелости найти ее.
— В таком тумане ее не найти, дорогая детка.

Лучше переждать.

Туман продержится не больше суток.
— Но где же мне его переждать?..

Нет ли поблизости постоялого двора?
— На четыре лье в округе нет ни одного.

Но я с удовольствием пригласила бы тебя к себе, в мою бедную хижину.
Лия с признательностью приняла приглашение гостеприимной старушки, которая привела девушку прямо к дому, несмотря на густой туман.
Крошечная хижина доброй женщины ютилась у самого подножья горы.

Состояла она из одной, весьма жалкой на вид, комнатушки.
Лия огляделась, ища, куда бы сесть.
— Присядь на эту циновку, — предложила старушка и протянула гостье кружку молока и ломоть черного хлеба.
Затем, вздохнув, проговорила:
— Это все, что я могу тебе сегодня предложить, детка.

Но не всегда я была такой бедной!

Когда мы жили в деревне по ту сторону горы, у нас были дома, сады, поля и луга, овцы и коровы.

Меня называли богачкой.

Но мой единственный сын пустил на ветер все наше состояние.

И все же — Бог свидетель! — не об утраченном добре я плачу.

Мои слезы — слезы любви!
— Но разве ваш сын не был дурным человеком? — спросила Лия.
— Нет-нет! — запротестовала старая женщина. — Никто не заставит меня роптать на сына!..

Нет!

Он был добрым, но слишком легкомысленным юношей.

В том, что из него не вышло ничего путного, скорей виновата я сама!

Я совсем не наказывала его за провинности… Господь дал мне доброе поле, но, по своей слабости, я посеяла на нем плевелы.
И бедная женщина разразилась рыданиями.
Лии было очень жаль старушку, и она, как могла, стала утешать ее.
Утерев слезы, хозяйка постелила на охапке сухих листьев постель для гостьи.
— На то была Господня воля! — проговорила, наконец, она. — И что Бог ни делает, все к лучшему.
Лия уже почти заснула, когда громко постучали в дверь.
— Кто там? — спросила старушка.
— Путник, ищущий ночлега.

Пустите переночевать, добрая женщина! — донеслось с улицы.
— Хозяюшка!

Умоляю вас!

Не отворяйте!..

Вдруг это лихой человек?
— Не волнуйся, дитя мое, — отвечала та. — Какой интерес злодею искать нас в этой глуши?

И какая ему корысть убивать ребенка и старуху?..

Нет, это просто кто-то заблудился в лесу, и если я его не впущу, он может упасть в ущелье… Брать такой грех на душу я не желаю.
И добрая женщина открыла дверь.
Неизвестный вошел.

Он был закутан в плащ по самые глаза.

Раздув огонь, старушка, как и Лие, подала путнику молока и хлеба, пригласив перекусить, чем Бог послал.
Но, тряхнув головой, тот отказался и пристально посмотрел на хозяйку дома, освещенную огнем очага.
— Что же ты не ешь, добрый человек? — спросила та.
— Ты, должно быть, проголодался… Я угощаю тебя от чистого сердца.

Ешь.

Не стесняйся.
— Я не притронусь к пище, пока вы не простите меня, — отвечал путник, отбросив плащ и показав залитое слезами лицо.
— Сынок! — воскликнула старая женщина.
— Матушка!..

Простите меня!..

Матушка! — раздалось в ответ.
И они обнялись.
Так блудный сын возвратился к матери.
Ах, сколько было радости, восторгов и слез!

Когда все успокоились, сын поведал матери свою печальную историю.
Вот ее краткое изложение, дорогие дети.
Пока позволяли унесенные из дома деньги, юноша вел жизнь беззаботную и рассеянную.

Затем наступила нищета, а следом — болезни и близкая смерть.
Юноша задумался над своим существованием и понял, сколь велик был его грех перед Богом и матерью.

Наступило раскаяние.

Он стал молить Бога о прощении и поклялся, что вернется к матери, если только выздоровеет.
Господь внял его мольбам и вернул ему здоровье.
Тогда молодой человек стал думать, как выполнить клятву и вернуться домой.

Денег у него не было, а возвращаться нищим ему было стыдно.
Однажды, занятый своими невеселыми думами, он сидел на берегу Дуная и временами поглядывал на купавшегося в реке мальчика.
Отец подростка тоже находился у воды и любовался силой и ловкостью сына.
Вдруг тот стал звать на помощь.

Судорога свела мальчику ногу, и он стал тонуть.
Отец прыгнул в воду.

Но плавать он не умел, и вместо того, чтобы спасать ребенка, сам потянул его ко дну.
Франц — так звали сына старушки — был отличным пловцом, так как в детстве часто купался в Рейне.
Ему удалось вытащить из воды и сына, и отца.
На следующий день незнакомый человек вручил ему двенадцать тысяч франков.

Франц хотел было тут же вернуть деньги, получать которые за добрый поступок ему было совестно.
Но спасенные им отец и сын уехали, и никто не знал, кто они и куда лежал их путь.
Францу уже не в чем было себя упрекать, и с богатством в двенадцать тысяч франков — но еще более богатый раскаянием! — он возвратился к матери.
Еще долго сын и мать беседовали у очага.

Многое им нужно было сказать друг другу, и о сне они не помышляли.
Лия же уснула сразу, как только мужчина закончил свою повесть.
Ей приснился тот же сон, что и в доме угольщика.

Она увидала тот же сад, те же цветы, тех же бабочек и ангелов.
На этот раз ангел слез позвал ее, и протянув жемчужину, сказал:
— Вот эта бесценная жемчужина, о которой я тебе говорил.

Она состоит из слезы материнской любви и слезы сыновнего раскаяния.

Положи ее на грудь отца, и он сможет заплакать, а его сердце будет излечено.
Девушка от радости даже проснулась.
Видение исчезло.
Лия подумала, что это был такой же пустой сон, как все остальные, и с грустью в душе стала ожидать наступления дня.
Солнце поднялось и разогнало туман.
Лия тут же собралась в дорогу.
— Погоди, дитя мое!

На дорожку следует поесть.

Теперь я тебя хорошо накормлю, ведь мы больше не бедняки.

А после завтрака Франц выведет тебя на дорогу.
Пока Лия завтракала, старушка занималась устройством постели для сына, не спавшего всю ночь.

И вдруг среди листьев, на которых спала гостья, заметила жемчужину.
— Возьми, детка, — сказала она, вручив находку Лие. — Ты, наверно, потеряла ее.

Это очень дорогая вещь.
— Ах! — вскрикнула девушка. — Это жемчужина ангела.
И, встав на колени, возблагодарила Бога.
Закончив молитву,

Лия попросила проводить ее, что Франц и сделал, как было обещано.

А на следующий день графская дочь уже стучалась в дверь родного дома.
На пороге ее встретила заплаканная старая кормилица отца.
— Боже!

Что случилось?..

Отец жив?
— Жив, но одной ногой уже в могиле.

Он ждал вас вчера, госпожа, но вы не пришли, и он решил, что либо на вас напали дикие звери, либо вы свалились в пропасть.

Страдания его ужасны.

А поскольку плакать ваш батюшка не может, слезы задушат его.
— Где он?
— У себя.

Как видно,

Богу было угодно, чтобы вы как раз успели получить благословение и последний поцелуй!
Не дослушав кормилицы, девушка взбежала в покои отца.
— Батюшка!

Я здесь! — крикнула она с радостью и тревогой.
Умирающий граф Балдрик с трудом протянул к ней руку и прошептал:
— Ради Бога, прости меня, доченька… Я умираю…
Но в тот же миг Лия положила ему на сердце принесенную жемчужину.
Отец вскрикнул, и поток слез хлынул из его глаз.

С невыразимой радостью в голосе он произнес:
— Ах, слезы… Какое счастье!

Благодарю Господа Бога нашего и тебя, доченька!..
Граф Балдрик прожил еще немало лет, проливая слезы как в горести, так и в радости.

0
0
Подарок

Дюма Александр

Алекса́ндр Дюма́ (24 июля 1802, Виллер-Котре — 5 декабря 1870, Пюи) — французский писатель, драматург и журналист. Один из самых читаемых францу…
Другие работы автора
Комментарии
Вам нужно войти , чтобы оставить комментарий
Сегодня читают
Ryfma
Ryfma - это социальная сеть для публикации книг, стихов и прозы, для общения писателей и читателей. Публикуй стихи и прозу бесплатно.