Как-то вечером к нашему костру пришел дед из ближайшей деревни и стал нам рассказывать о лосях разные охотничьи истории.
— Да какие они, лоси-то? — спросил кто-то из нас.
— Хорошенькие, — ответил дед.
— Ну, какие же они хорошенькие! — сказал я. — Огромные, а ножки тонкие, голова носатая, рога — как лопаты.
Скорее безобразные.
— Очень хорошенькие, — настаивает дед. — Раз было, по убылой воде, вижу, лосиха плывет с двумя лосятками.
А я за кустом.
Хотел было бить в нее из ружья, да подумал: деться ей некуда, пусть выходит на берег.
Ну вот, она плывет, а дети за ней не поспевают, а возле берега мелко: она идет по грязи, а они тонут, отстали.
Мне стало забавно.
Возьму-ка, думаю, покажусь ей: что, убежит она или не кинет детей?
— Да ведь ты же убить ее хотел?
— Вот вспомнил! — удивился дед. — Я в то время забыл, все забыл, только одно помню: убежит она от детей или то же и у них, как у нас.
Ну, как вы думаете?
— Думаю, — сказал я, вспоминая разные случаи, — она отбежит к лесу и оттуда, из-за деревьев или с холма, будет наблюдать или дожидаться.
— Нет, — перебил меня дед. — Оказалось, у них, как и у нас.
Мать так яро на меня поглядела, а я на нее острогой махнул.
Думал — убежит, а лосенков я себе захвачу.
А ей хоть бы что — и прямо на меня идет и яро глядит.
Лосята еще вытаскивают ножонки из грязи.
И что же вы подумаете?
Что они делать стали, когда вышли на берег?
— Мать сосать?
— Нет, как вышли на берег — прямо играть.
Шагов я на пять подъехал к ним на ботничке, и гляжу, и гляжу — чисто дети.
Один был особенно хорош.
Долго играли, а когда наигрались, то к матке, и она их повела, и пошли они покойно, пошли и пошли…
— И ты их не тронул?
— Так вот и забыл, как все равно мне руки связали.
А в руке острога.
Стоило бы только двинуть рукой…
— Студень-то какой! — сказал я.
Дед с уважением поглядел на меня и ответил:
— Студень из лосенков правда хорош.
Только уж такие они хорошенькие… Забыл и про студень!
