Так думал молодой повешенный…
Из школьного сочинения
«Невинно, с той же простотой,
С какой зовут на чашку чаю,
Мне все изменяет — вплоть до той,
Которой я еще не знаю,
И будь он выскочка и шут,
Головорез и подлипала, —
Кого угодно предпочтут
И оправдают чем попало.
И мы с тобою, ангел мой,
Еще заплачем друг по другу.
Как быть? Иду я по прямой,
А все, кого люблю, — по кругу.
Природа, женщина, страна —
Заложницы круговорота.
Не их и не моя вина,
Что я их брошу для кого-то
Или они меня — для тех,
Кого судьба любить привыкла
И от кого не ждут помех
В извечном повторенье цикла.
И пусть себе. Дороги крюк
И путник, движущийся прямо,
Овал и угол, путь и круг,
Спираль и ствол, гора и яма,
Земли округлое чело
И окон желтые квадраты —
Ничто не лучше ничего,
И все ни в чем не виноваты.
Шуршанье мартовского льда.
Промокший сквер, еще раздетый.
Уже не деться никуда
От неприкаянности этой.
Родного города паук
Под фонарями распластался.
Что есть прямая? Тот же круг,
Что, разомкнувшись, жив остался».
Так думал бывший пес ручной,
Похмельный лох с помятой мордой,
Глотнувший сырости ночной,
А с ней — отверженности гордой,
Любитель доблестно пропасть
И если гибнуть, то красиво,
Привычно находящий сласть
В самом отчаяньи разрыва.
Так компенсирует герой
Разрыв, облом, насмешку Бога.
Пристойный фон ему устрой —
Достойный Байронова слога.
Пускай он куртку распахнет,
Лицо горящее остудит
И вешней сырости вдохнет —
Сулящей все, чего не будет.
