Одна Королева, в народе прослывшая Белой,
Ни богу ни чёрту обиды прощать не умела,
За правое дело кидалась отчаянно в драку,
Любила свой город, свой Nicon, гулять и собаку.
И каждое утро одна, без пажей и служанок,
Она покидала свой полуразрушенный замок
С тяжёлым отцовским мечом и ещё с телефоном
Ныряла в метро, чтобы ехать на битву с драконом.
А неподалёку, сестрою её наречённой,
Жила Королева, в народе прослывшая
Чёрной.
И взор её пламенный, плавить способный и камень,
Сердца обжигал под рубашками и пиджаками.
Толпились у трона её благородные доны,
Им голосом томным читала она приговоры.
А ночью на кухне грустила о Маленьком Принце,
Солёную нежность упрятав в густые ресницы.
Когда навещаю я город дворцов и каналов,
Оставив драконов и донов, меня у вокзала
Уже поджидают мои Королевы в карете,
И мы с ними едем в кафешку на Невском проспекте.
Одна Королева в бокал подливает мне виски
И сытой пантерой мурчит со мной голосом низким.
Она обещает сегодня не думать о прежнем,
И смотрит с прищуром, и взгляд её жгучий насмешлив.
Другая моя Королева нежна и игрива,
Ерошит рукою мой коротко бритый загривок,
Усталость застыла во взгляде, но смех её светел.
Так могут смеяться одни лишь святые да дети.
И я забываю на время о злости и мести,
И я им пою свои самые лучшие песни,
И я растворяю печали в стихах и в бокале.
Оставьте меня, Королевы, в своём Зазеркалье!
Посвящается моим королевам - чудесным питерским поэтессам Светлане Тюриной и Ольге Козловской
