Площадь восстания

С кем ни обмолвишься словечком,

Одно лишь горе да печаль.

Вон девушка сняла колечко,

Ей выбросить его не жаль.

Везде обман — лгут люди, книги,

Родной отец, родная мать,

Душа заходится, как в крике,

Что с нею — сразу не понять.

А очередь сильней теснится

И винной таре несть числа,

В авоськах, сумках и тряпицах

Пуды отмытого стекла.

И вкруг высотного, как змейка,

Позвякивая круг ползет,

Его остановить посмей-ка,

И под собою подомнет.

О лица, лица, лица, лица, —

Пустых бутылок карусель.

Сюда с собранья, из больницы,

Из дому, не застлав постель.

За час-другой набрав копейки,

И за угол, где магазин,

Уже в другой заверчен змейке,

И жалит с детства до седин.

И на троих, и в подворотни,

И пьяной исповеди боль.

Не слышит грозный и высотный —

В нем тоже льется алкоголь.

Бутылочного цвета лица.

О горе, горе без креста.

Мне сан священнический снится,

О жалкая моя мечта.

1974