Мне снова виделся печальный сон,
О том, как всё жестоко в нашем мире.
Он грубый и холодный, как бетон,
О доме детском и коварной лире.
И силуэт в окне красивого мальчишки.
Он, глядя на меня, так мило улыбался,
Смешно рукой придерживал штанишки,
И чистый взгляд его в оконце отражался.
Он не печалился, глаза его горели.
Я не сумею это выразить словами,
Но мы стояли, и глаза в глаза смотрели,
Друг к другу обращаясь лишь сердцами.
Он не просил компьютер и одежду —
Просил в Устюг отправить телеграмму.
Он написал немного, затаив надежду,
Увидит ли когда-то свою маму?
Его лицо ничуть не выражало горя,
Но мне досадно и обидно стало.
В его глазах так чётко отражалась воля —
Такое только Ангелам пристало.
Вся жизнь перед глазами пролетела,
И вспомнился момент, как точно так же,
Как плакал, как душа моя хотела
Увидеть мамочку — с надеждою обмякшей.
Шли дни, недели, месяцы, года.
Я вырос и дожил до жизни взрослой.
Но не затянет мои раны никогда
Воспоминание о печальном прошлом.
И он, как я, там будет ждать и верить,
Что мать одумается, вспомнит и вернётся.
Надежда ведь не может лицемерить,
Второй раз мать уже не отвернётся.
А сколько их ещё — без укоризны,
Детей, что одиночеством убиты.
За что их так наказывают в жизни?
Аж задыхаюсь я от боли и обиды.
В ребёнке всё так искренне и свято.
Зачем же поступает так судьба?
Ведь то не он — его родители когда-то
Так захотели, чтоб он жил, по ним скорбя.
Развеялся к утру мой сон куда-то,
Но силуэт мальчишки словно врос во мне.
И этот сон гремит в душе раскатом,
А мальчик в сердце отразился, как в окне!
