В одном стойбище много чумов было.
В чумах эвенки жили.
Дружно, хорошо жили: охотились, рыбу ловили, в свободное время пели, плясали, играли.
Вдруг в один день над тайгой что-то сильно зашумело.
Взглянули люди наверх - летит кто-то крылатый, огромный, страшный.
Это злой людоед, шаман Корэндо, был.
Он большие крылья надевал, всюду летал, глотал людей.
Опустился Корэндо в стойбище, стал хватать людей.
Кого схватит - живьем глотает.
Никому не удалось спастись: всех поймал, всех проглотил Ко-рэндо.
Одна старушка уцелела: пока Корэндо людей ловил да глотал, она под железный котел села, накрылась им, притаилась.
Старушку Корэндо не нашел.
Проглотил он всех людей, взмахнул крыльями, поднялся высоко-высоко и улетел.
Когда затих шум, вылезла старушка из-под котла.
Пошла чумы осматривать.
Пусто в чумах - ни одного человека нет.
Заплакала старушка:
- Как одна, без людей, жить буду?
Заглянула в последний чум.
Думала, и в нем пусто.
Глядит - а в чуме мальчик лежит, совсем маленький.
Обрадовалась старушка.
Сделала колыбельку, стала качать мальчика, стала растить его.
Назвала мальчика Уняны.
Не годами - днями рос Уняны.
Когда подрос, возмужал - стал на охоту ходить, стал кормить старушку.
Спросил однажды Уняны:
- Бабушка, почему во всем стойбище только ты да я?
Где все наши люди?
Умерли, они что ли?
- Нет, малыш, их всех в одну ночь людоед проглотил.
Я под котлом спряталась, ты в чуме неведомо как уцелел.
Вот я тебя и выкормила, вырастила.
- Куда же этот людоед ушел?
Скажи мне!
- Сказала бы, да сама не знаю...
Рассердился сильно Уняны.
Решил найти людоеда,
наказать его.
Пошел в тайгу, поймал дикого оленя, привел в чум к бабушке:
- Бабушка, не этот ли съел людей?
- Нет, малыш, нет, не он!
Это добрый зверь.
Это олень.
Сведи его туда, где поймал, и отпусти.
Послушался Уняны бабушку, отвел дикого оленя в тайгу и отпустил.
Сам стал людоела искать.
Увидел росомаху, поймал, притащил в чум, к бабушке:
- Бабушка, не она ли погубила всех наших людей?
- Нет, малыш, нет, - это росомаха.
Она ни в чем не виновата.
Отнеси ее на то место, где поймал, и отпусти.
Уняны послушался бабушку.
Отпустил росомаху.
Поймал лося, в чум привел:
- Бабушка, не этот ли съел людей?
- Нет, малыш, нет, не он.
Это лось.
Он не ест людей.
Отведи его туда, где поймал, и отпусти.
Отпустил Уняны лося, поймал волка.
Привел в чум, спрашивает:
- Не он ли съел наших людей?
- Нет, малыш, нет, не он.
Это волк.
Отпусти его!
Уняны волка отпустил, медведя поймал.
Бабушка и медведя велела отпустить.
Так Уняны таскал к бабушке всех зверей - больших и маленьких.
И всех бабушка велела ему в тайгу отпускать и не обижать.
Затосковал Уняны - не знает, что делать.
Заметила это бабушка.
Не вытерпела, сказала:
- Малыш, не ищи людоеда в тайге!
Обликом он похож на огромного человека.
Прилетел он к нам на крыльях, как птица, и улетел обратно, а куда - не знаю.
Знаю только, что это злой шаман Корэндо.
Перестал Уняны ходить в тайгу.
Выпросил у бабушки крышку от большого котла, достал молоток и принялся ковать для себя крылья.
Целый день у огня сидит, кует.
Долго ковал.
Выковал, стал бабушку спрашивать, хороши ли крылья.
- Нет, малыш, не очень хороши: у Корэндо крылья больше!
Снова принялся Уняны за работу.
Стал делать крылья больше.
Когда сделал, захотел испытать их.
Поднялся в небо и спрашивает бабашку:
- Бабушка!
Корэндо летал на такой высоте, как тетерев?
- Нет, малыш, выше!
Уняны опять стал ковать.
Еще больше сделал крылья, снова в небо поднялся, бабушку спросил:
- Бабушка!
Корэндо летал так же высоко, как рябчик?
- Нет, малыш.
Корэндо выше летал!
Он летал, как теперь ты летаешь, не ниже.
Чтобы победить Корэндо, надо сделать крылья больше, чем у него.
И летать надо выше, чем он летает!
Помни:
Корэндо - большой и сильный!
Уняны не огорчился, не отступил, опять за работу принялся.
Без отдыха сидит у Огня, молотком стучит - железные крылья мастерит.
Еще больше сделал крылья.
Поднялся в небо испытать их.
Летает, сам бабушку спрашивает:
- Бабушка, скажи: повыше или пониже меня летал Корэндо?
- Теперь ты летаешь выше Корэндо!
Он пониже летал!
Поднялся Уняны на большую высоту и увидел вдалеке огромный чум.
Полетел в ту сторону.
Прилетел Уняны к тому чуму, увидел стойбище, увидел место, где опускался Корэндо на землю.
Стал кружить над чумом.
Кружит, сам поет:
Выходи,
Корэндо, из чума:
Приаетел я с тобою сражаться!
Долго пел.
Корэндо из чума не вышел: его в чуме не было.
Вышла из чума женщина, жена Корэндо, и пропела:
Эх ты, глупец, глупец!
Тоже нашелся какой:
Хочет с Корэндо равняться!
Корэндо - могучий шаман,
Его победить невозможно!
Если ты смерти ищешь,
Тогда и лети к Корэндо!
Показала она Уняны, куда ему лететь.
Взвился он и полетел дальше.
Долго летел.
До второго чума долетел.
Увидел место, где Корэндо на землю опускался.
Закружил Уняны над чумом, запел свою песню, стал вызывать Корэндо на битву:
Выходи Корэндо из чума:
Прилетел я с тобой сражаться!
Вместо Корэндо из чума вышла вторая его жена и пропела ему в ответ:
Корэндо - могучий шаман,
Его победить невозможно!
Если ты смерти ищешь,
Тогда и лети к Корэндо!
Пропела она свою песню и указала Уняны, куда ему лететь.
Замахал он крыльями и полетел.
Долго летел...
Увидел третий чум, стал вызывать Корэндо.
Но и там Корэндо не было.
Полетел Уняны в четвертое стойбище.
Но и там людоеда не нашел.
Полетел в пятое - и там его не застал.
Побывал на шестом - увидел не Корэндо, а шестую его жену.
От нее и узнал Уняны, что Корэндо сейчас живет в седьмом стойбище.
И все жены Корэндо, с которыми Уняны разговаривал, пели ему одну и ту же песню:
Корэндо - могучий шаман,
Его побить невозможно!
Если ты смерти ищешь,
Тогда и лети к Корэндо!
Но их слова не испугали Уняны.
Полетел он дальше, к седьмому чуму Корэндо.
Прилетел, закружил над чумом людоеда и запел:
Выходи,
Корэндо, из чума:
Прилетел я с тобою сражаться!
Пение Уняны услышала седьмая жена Корэндо.
Она вышла и запела в ответ:
Не тревожь, не буди Корэндо!
Корэндо - могучий шаман.
Я не стану будить Корэндо.
Он высоко на крыльях взлетит,
Он тебя непременно убьет -
Перед ним ты слаб, беззащитен!
Но и она не испугала Уняны.
Он стал кружить все ниже и ниже и пел все громче и громче:
Корэндо погубил мой народ.
Я хочу отомстить ему!
Я хоть мал, но его не боюсь!
Поскорее буди его!
Вошла жена Корэндо в чум и разбудила его.
После того она вышла к Уняны и снова запела:
Могучий Корэндо проснулся,
Он сейчас надевает крылья.
Сейчас он выйдет из чума
И будет с тобой сражаться!
Уняны стал кружить над самым чумом Корэндо, смело стал вызывать его:
Корэндо!
Корэндо!
Корэндо!
Скорей выходи на битву!
В ответ из чума раздался хриплый голос людоеда:
Уняны!
Уняны!
Уняны!
Подожди, подожди немного!
Поем я, поем сначала!
Уняны запел:
Зачем тебе есть,
Корэндо?
Недолго тебе жить осталось:
За наших людей отомщу я!
Хриплым голосом Корэндо ответил ему:
Уняны!
Уняны!
Уняны!
Подожди, пока я обуюсь!
Уняны запел:
Зачем тебе обуваться?
Недолго тебе жить осталось:
За наших людей отомщу я!
Корэндо запел:
- Уняны!
Уняны!
Уняны!
Подожди, я крылья надену!
Но Уняны не отставал от него и настойчиво пел:
Корэндо!
Корэндо!
Корэндо!
Выходи, выходи скорее!
Чего ты медлишь,
Корэндо?
За наших людей отомщу я!
Тут огромный, толстый, тяжелый Корэндо вылетел из чума и бросился на Уняны.
Но легкий, проворный Уняны быстро и ловко поднялся высоко в небо.
Корэндо машет своими крыльями - хочет выше Уняны подняться.
Но Уняны все у него над головой кружит, не отстает от негр.
Долго летали.
Уняны все время выше Корэндо летает - не может Корэндо его догнать, не может ударить.
Стал Корэндо уставать, запел:
Уняны!
Уняны!
Подожди, подожди!
Пониже, пониже спустись!
На такой высоте не умею биться -
Кружится у меня голова!
Засмеялся Уняны, ответил людоеду:
Корэндо!
Корэндо!
Корэндо!
Почему это голова закружилась?
Я к тебе спускаться не буду!
За наших людей с тобой сражаюсь,
За братьев, сестер тебе отомщу я -
Сломаю, сомну твои крылья!
Кинулся Уняны на Корэндо, стал кругами летать над ним.
Летает, сам громко поет:
Корэндо!
Корэндо!
Корэндо!
Перестанешь глотать людей.
Перестанешь опустошать стойбища -
Пришел теперь твой конец!
Налетел он на Корэндо и сломал ему крылья.
Упал толстый Корэндо камнем, ударился о землю, брюхо его лопнуло.
И вышли из его брюха все люди, которых он проглотил.
В свое стойбище, в свои чумы все пошли.
Снова жить стали!
