Бывший в юности юрким юнгой,
ты рванулся в свои шестьдесят
под луною всесильной, круглой –
в мир,
где нерпы под пулей кричат!
Ветер счастья. Белые штормы.
Гололобая голубизна.
Но бывают и в старости штормы –
лапой каменной бьет волна!
Берег. Щепки, как от сарая –
от разбитого корабля.
Твой кулак –
и твои собратья,
уходящие без тебя…
Так бывает,
люди боятся
смерти самой страшной – своей.
Потому и законы братства
позабыты командой твоей!
Все – сквозь вьюгу – в смутные дали…
Ты –в береточке! Ты раздет!
А они твоих книг не читали.
Ты прости их, темных, поэт.
Уж тогда-то знали они бы,
что такое – совесть и честь…
Ты лежал.
И стучались рыбы
в кромку льда – как дождик о жесть.
Пел ты русские бескозырки.
Мачты, брошенные в костер.
Ты, познавший тюрьмы и ссылки,
был наивен и веки тер…
Что ж, прощай!
Не вели казнить нас –
вели миловать…
Кто ж виноват,
что другим – виноград в корзинках,
звезды, женщины и трава.
Где-то перышко в небе несется.
И отходит отлив, как затвор.
Где-то дремлет котенком на солнце
мой двенадцатибалльный шторм…
1975
