понимаешь, Валя, моя муза с щетиной и перегаром,
заявляется ночью, скандаля и матерясь.
я была сражена внезапно, одним ударом,
ни за что не цепляясь, слабее своих товарок,
я упала в своё несчастье, как будто в грязь.
ты не видел меня принцессой, не видел феей,
только пьющей и выдающей свои стишочки.
почему-то я людям обычно кажусь сильнее,
чем на деле - где ногти в мясо, глаза безумны.
у меня извергается прямо в груди Везувий.
сомневаюсь, Валя, что ты это всё захочешь.
я теряю лёгкость, теряю нежность, наивность строк.
у рассудка есть край. я полгода на нём стою.
и из всех возможных немыслимых катастроф
я попала в самую безнадёжную.
хоть и любишь меня, всемогущий великий Боже -
не воюй за меня.
пожалуйста, не воюй.
если чью-нибудь жизнь уберечь от несчастий можно -
выбираю спасти твою.
понимаешь, Валя, тебе ведь не нужно такой жены,
от любви не ищут любви, а бегут, вопя.
у меня таблетки, страхи, комплекс чужой вины
и потребность себя распять.
все кто были в меня по глупости влюблены
от такого спятили.
до сих пор слоняются, спьяну меня кляня,
восстановится потихонечку их броня,
заживут, заведут собаку, жену. а я
и не вижу другого счастья, как след хлыста
от твоих зазубренных "перестань".
всё что было мне дорого, ценно - сдала в ломбард,
чтобы было, чем расплатиться за свой же гроб.
убираю упавшую прядь у тебя со лба,
и целую в горячий лоб.
так целуют приговорённые арестанты.;
а потом - да хоть черти, хоть в пляску с Данте,
мне в аду теперь будет радостно
и тепло.
понимаешь, Валя, ведь смерть - не повестка в военкомат,
это покер, рулетка, фортуны кривой оскал.
и вот если бы можно мне смерть за косу поймать,
я сама ей сдалась бы, и ты б меня не искал.
и за это люблю тебя больше - за то что не льёшь елей,
что нашел себе девочку, ходишь всё чаще к ней,
что не ищешь себе иголочку побольней,
а захочешь меня по глупости - так не смей:
есть такие что ходят в бензине, но я-то уже горю.
если можно за чью-то жизнь заплатить своей -
выбираю
спасти
твою.
