В некотором царстве Богатырь родился.
Баба-яга его родила, вспоила, вскормила, выхолила, и когда он с коломенскую версту вырос, сама на покой в пустыню ушла, а его пустила на все четыре стороны:
Иди,
Богатырь, совершай подвиги!"
Разумеется, прежде всего Богатырь в лес ударился; видит, один дуб стоит - он его с корнем вырвал; видит, другой стоит - он его кулаком пополам перешиб; видит, третий стоит и в нем дупло - залез Богатырь в дупло и заснул.
Застонала мать зеленая дубровушка от храпов его перекатистых; побежали из лесу звери лютые, полетели птицы пернатые; сам леший так испугался, что взял в охапку лешачиху с лешачатами - и был таков.
Пошла слава про Богатыря по всей земле.
И свои, и чужие, и други, и супостаты не надивятся на него: свои боятся вообще потому, что ежели не бояться, то каким же образом жить?
А, сверх того, и надежда есть: беспременно Богатырь для того в дупло залег, чтоб еще больше во сне сил набраться:
Вот ужо проснется наш Богатырь и нас перед всем миром воспрославит".
Чужие, в свой черед, опасаются:
Слышь, мол, какой стон по земле пошел - никак, в "оной" земле Богатырь родился!
Как бы он нам звону не задал, когда проснется!"
И все ходят кругом на цыпочках и шепотом повторяют:
Спи,
Богатырь, спи!"
И вот прошло сто лет, потом двести, триста и вдруг целая тысяча.
Улита ехала-ехала, да наконец и приехала.
Синица хвасталась-хвасталась, да и в самом деле моря не зажгла.
Варили-варили мужика, покуда всю сырость из него не выварили: ау, мужик!
Всё приделали, всё прикончили, друг дружку обворовали начисто - шабаш!
А Богатырь все спит, все незрячими очами из дупла прямо на солнце глядит да перекатистые храпы кругом на сто верст пущает.
Долго глядели супостаты, долго думали:
Могущественна, должно быть, оная страна, в коей боятся Богатыря за то только, что он в дупле спит!"
Однако стали помаленьку умом-разумом раскидывать; начали припоминать, сколько раз насылались на оную страну беды жестокие, и ни разу Богатырь не пришел на выручку людишкам.
В таком-то году людишки сами промеж себя звериным обычаем передрались и много народу зря погубили.
Горько тужили в ту пору старики, горько взывали:
Приди,
Богатырь, рассуди безвременье наше!" А он, вместо того, в дупле проспал.
В таком-то году все поля солнцем выжгло да градом выбило: думали, придет Богатырь, мирских людей накормит, а он, вместо того, в дупле просидел.
В таком-то году и города и селенья огнем попалило, не стало у людишек ни крова, ни одежи, ни ежева; думали:
Вот придет Богатырь и мирскую нужду исправит" - а он и тут в дупле проспал.
Словом сказать, всю тысячу лет оная страна всеми болями переболела, и ни разу Богатырь ни ухом не повел, ни оком не шевельнул, чтобы узнать, отчего земля кругом стоном стонет.
Что ж это за Богатырь такой?
Многострадальная и долготерпеливая была оная страна и имела веру великую и неослабную.
Плакала - и верила; вздыхала и верила.
Верила, что когда источник слез и воздыханий иссякнет, то Богатырь улучит минуту и спасет ее.
И вот минута наступила, но не та, которую ждали обыватели.
Поднялись супостаты и обступили страну, в коей Богатырь в дупле спал.
И прямо все пошли на Богатыря.
Сперва один к дуплу осторожненько подступил - воняет; другой подошел - тоже воняет.
А ведь Богатырь-то гнилой!" - молвили супостаты и ринулись на страну.
Супостаты были жестоки и неумолимы.
Они жгли и рубили все, что попадало навстречу, мстя за тот смешной вековой страх, который внушал им Богатырь.
Заметались людишки, видя лихое безвременье, кинулись навстречу супостату - глядят, идти не с чем.
И вспомнили тут про Богатыря, и в один голос возопили:
Поспешай,
Богатырь, поспешай!"
Тогда совершилось чудо:
Богатырь не шелохнулся.
Как и тысячу лет тому назад, голова его неподвижно глядела незрячими глазами на солнце, но уже тех храпов могучих не испускала, от которых некогда содрогалась мать зеленая дубровушка.
Подошел в ту пору к Богатырю дурак Иванушка, перешиб дупло кулаком - смотрит, ан у Богатыря гадюки туловище вплоть до самой шеи отъели.
Спи,
Богатырь, спи!
