Ерусалим! Ерусалим!
Тобою очарован, —
Семь лет к твоим стенам святым
Я мыслью был прикован; —
Те годы для меня текли,
Лились, как воды Рая…
Их нет!.. Но память на земли
Осталась их живая;
Она отрадой будет мне
В глухой пустыне мира,
Пока в безвестной тишине
Моя подремлет лира.
Подремлет?. Небо! Как узнать,
Что мне готовишь в мире?
Быть может, боле не бряцать
Моей несмелой лире;
Дни вдохновенья для меня,
Быть может, пролетели:
Нет в сердце прежнего огня,
Мечты охолодели
И впечатления уже
Не так, как прежде, живы:
Бескрылы в тесном рубеже
Поэзии порывы.
Но если снова для меня
Расширятся пределы, —
Я снова, лиру оструня,
Как бы помолоделый,
Взыграю, — и тогда опять
Мне красен мир подлунный:
Отчизны славу рокотать
Живые будут струны;
Я тени предков пробужу,
Полузабытых нами,
И обновлю и освечу
Их память меж сынами.
1828
