Синьору

Усталый мой, мрачный, как сумрак, синьор,

Пришедший красиво в потухшую жизнь,

И если захочешь остаться со мной,

То я задержу часовой механизм.

Позволю тебе я играть как угодно,

Ломать и чинить вновь разбитую куклу,

Ведь в руки твои ледяные я отдан

Навсегда, насовсем. Лишь часы снова стукнут.

И если желаешь ударить — ударь,

Захочется сердцу убить — так убей.

Вот только родится за грудью печаль

От грустных бредовых танцовщиц идей.

Треск плети по телу приму я за ласку.

За слово "люблю" посчитаю жестокость,

Но правду не скроют слова и отмазки,

Не скроет улыбка обман и порок, злость.

И больно душе моей, больно и томно

Знать правду, металлом тянущую вниз

Куда-то под землю, где толпы и сонмы

Уснувших навечно, закопанных лиц.

Забытых и стёртых из гнусной, из памяти,

Червями изъеденных ласковых лиц,

Вы, люди погибшие, точно лукавите,

Желая лежать в плену душных гробниц.

Синьор мой печальный, зачем эти души

Ты так наказал и измял их сердца?

Не жду слишком много, но только послушай,

Теперь мне не страшно, что следом и я

Однажды навечно, уже совсем скоро

Прильну к обнажённым до кости рукам

И также засну, не дождавшись и Скорой.

Быть может, однажды заснуть так и Вам.