Серым холодным днём, что бывают в Петербурге часто (будто бы этот город нельзя было построить чуточку южней), в своей маленькой и скудной квартирке, с рьяной злобой и горестью проклиная судьбу и бормоча про то, «как он их всех ненавидит», переписывал свою повесть один молодой писатель. Звали его Николь. Чёрт знает, почему родители решили его назвать женским именем.
Его повесть была вновь отвергнута издательством, а редакторы надругались над желанием Николь печататься.
Неожиданно наш герой вспомнил, что у него закончился и так заплесневевший хлеб, и что ему надо потратить именно на него свои оставшиеся сто рублей, дабы не протянуть ног.
Он медленно и как-то до боли уныло надел свой старый обветшалый костюм, взял со стола остатки денег, глотнул позавчерашнего чая, стащил с вещевого крючка шляпу и вышел. Несмотря на холод и сырость, ему сделалось душно.
Выйдя из дома, Николь не увидел привычного ему Невского проспекта. Впереди него была лишь сияющая белизна. Писатель обернулся. Дома не было. Заместо него была такая же зияющая белая пустота. Смертный страх и паника охватили героя; на лбу его появилась холодная испарина.
Внезапно Николь замер. Перед ним стояла девушка, босая и в красном платье, будто появившаяся из ниоткуда. Она была ошеломительна, но что-то в ней было не то. Юноша пытался понять, что же, но не мог. А незнакомка засмеялась:
- Вы, смертные, всегда приходите в такое изумление, когда приходит час вам знакомиться со мной.
- Кто же Вы? – вскрикнул Николь, - Где я?
- Кто я? – хитровато улыбнувшись говорила незнакомка, - Я смерть!
- Кому ты врёшь? Смерть – это старуха с косой! – возразил писатель.
Смерть залилась звонком девичьим смехом и произнесла:
- Что же вы, люди, за предвзятый народ такой? Смерть у вас обязательно старуха, а Бог – старец.
- Выходит, я умер? – удивлённо спросил Николь.
- Если бы ты умер, то душа твоя была бы здесь, - она указала на небольшой мешочек, висящий у неё на талии.
- Что же тогда?..
- Просто захотела показать весь быт загробного мира, заодно и труд мой тяжелый показать.
- А это что у тебя? – взглянул на руку Смерти писатель, - Часы?
- Не совсем, - с довольным видом подмигнула Смерть, - мы находимся вне времени и пространства, а эта штука позволяет мне знать, какое у вас время суток. Итак, сегодня ты будешь мне помогать в моём нелёгком деле. Взгляни.
Она протянула Николь стеклянный шар, затуманенный изнутри, будто все человеческие муки и беды оказались там, под ледяной кромкой стекла.
- Сейчас появится наш первый клиент.
Шар просветлел, и в нём стал виден полный и седой мужчина, обнимающий ребёнка и целующий женщину, его ровесницу, предположительно, жену.
- Примерный семьянин! – воскликнул Николь, - Почему ты уже без мешочка, но появилось мусорное ведро?!
- Смотри дальше, - как-то грустно сказала Смерть и, с презрением и неожиданным отвращением, отвернулась.
В шаре появился тот же мужчина, но с жестокой, звериной оскалкой. В руке пистолет, а перед ним на коленях седой парень лет двадцати. Да, он казнил юношу.
- Воистину мерзавец! – удивлённо крикнул Николь и пошатнулся.
В нем начала внезапно вскипать кровь. В голове наперебой зазвучала тысяча утверждений и в разы больше вопросов. Белизна начала приобретать кроваво-красные цвета. Смерти писатель уже не видел; его разум помутился.
Ветер, дунувший в окно с Невского, холодный и влажный, привел в чувство Николь. Он очнулся за письменным столом. Писатель на секунду подумал: «Что за бред приснился мне?», как внезапно нащупал у себя в кармане нечто тяжёлое, потянул за торчащую оттуда цепочку, вынул часы. Да, это были часы Смерти. Мгновенная мысль пронзила юношу: «Не сон!». Он метнулся к окну, обезумевший от любви и сумасшествия, запрыгнул на подоконник и со словами «Любимая, я иду к тебе», вышел в пропасть.
Был слышен удар тела об асфальт в тиши замолчавшего проспекта, и тихий дождь ласкал кудри на пробитой и окровавленной голове, смывал своими слезами горе этого мира и играл своеобразный туш любви. А старый Петербург молчал…
