На крыльях мысли возношусь — и что же:
Нет-нет и к тем себя почти причту,
Кто обрели, покинув суету,
Сокровище, что всех земных дороже.
Порою стынет сердце в сладкой дрожи,
Когда уверен я, что слышу ту,
О ком скорблю: «Люблю тебя и чту, —
Ты внутренне другой и внешне — тоже».
Меня к владыке своему она
Ведет, и я молю позволить впредь
Мне оба лика зреть — ее и Бога.
В ответ: «Твоя судьба предрешена.
Лет двадцать — тридцать нужно потерпеть.
Не падай духом — разве это много!»
