Запах поздних цветов из гранёных стаканов запьём.
Зной вчерашний, вернись! Бабье лето, куда же ты? Где ты?
Парк укутался в осень, как будто бродяга в тряпьё,
Растерявший из рваных карманов под ветром монеты.
Мной холодный сентябрь, конечно же, будет прощён
За размытые в сером тумане деревья и дали...
Просто мы ожидали от осени что-то ещё –
Поцелуев от солнца на голых плечах ожидали.
Словно в жертву забытому в светлый июль божеству,
Оставляя на клумбе в траве георгинов камеи,
Жадный ветер из кучи хватает в охапку листву,
И скулит, потому что подолгу держать не умеет.
У прожжённого пьяницы плещется влага на дне,
И кленовый листок мельтешит карасём на кукане.
Мне не выпить того, что готовило лето не мне.
Но достанутся кубики льда в опустевшем стакане.
Черенком от листа горький привкус во рту освежу:
Хорошо помечтать у берёз, в уголке потаённом,
Как в полуденный час, у реки, целовать госпожу
В загорелые плечи, под платьицем жёлто-зелёным.
Можно бабьему лету сплести из настурций венок...
Я иду не спеша вместе с ним по аллее короткой.
Ветер тихо скулит — передрогший бездомный щенок,
Над оставленной кем-то в кустах шоколадной обёрткой.
