Его звали Дима.
Не самое любимое мое мужское имя.
Глаза зеленые,
кожа белая-белая, с оттенком -
цвета молочной пенки.
Такие бледные, как русалки, дети
поселяются у одиноких бабушек,
когда мама ли папа насобирают
себе экзотических ракушек
на пляже у самого синего моря,
посмотрят на звезды и вуаля -
посылают ракушку сыну на память,
а сами
под бумажными белыми парусами
отправляются в Новую Землю.
Любить и грабить.
Дима с горя писал в дневнике:
"на пропитание три рубля",
Диму учительница поднимала нАсмех.
Дура. Жестокие дети. Дима смотрел на меня.
Да, кстати: у Димы светились глаза.
В темноте.
Классе в шестом Дима принёс мне Стругацких,
мы сидели с подругой на самой последней парте,
она рисовала, а я там чего-то - стихи,
Дима как нож выхватил книжку свою из почти
античного портфеля дедушки.
Видимо, Дима знал -
я не из тех, кто ответит "нетушки".
Сказал: - Прочти.
Это теперь трофей - потертый портфель из кожи,
это теперь за винтажем охотятся на Сенной,
Юноне или Удельной - на тридцать лет позже,
тогда в Москве
шестиклассник с таким портфелем
был
просто
изгой.
Трудно быть богом, Дима,
трудно быть человеком
в спальном районе среди
детей работяг, где око за око.
Слушай, Дим, за миллиард
лет до конца
света
приезжай без звонка, когда
хорошо или плохо..
слышишь?..
тебе..
Благодарю за явки/пароли портала
в братство Стругацких.
Прости, что так по-дурацки
не попрощались. Не поговорили.
Под шпилем Речного вокзала играли
ненужные дети. По рации:
"Счастья всем даром..."*
"Сказали мне,
что это дорога меня приведёт к океану смерти..."*
