О, апельсин, моя отрада,
Мы в южном все-таки родстве,
Ты — как внезапная Гренада
В январской ледяной Москве.
В нас оживают сластолюбы
При виде долек золотых
Преувеличенных, как губы
У современниц молодых.
Вокруг оранжевого шара
Движенья стужи и жары,
Но проспиртована недаром
Ткань его плотной кожуры.
Еще отравленные тучи
Дождят с отравленных небес,
Но сладок дух его могучий,
Он в панцирь золотистый влез.
Так мы храним от жизни хмурой
Надежды сладостный мотив,
Своею собственною шкурой
Всю горечь быта процедив.
И мир становится огромней,
Когда великолепный плод
С лотка морозного в лицо мне
Испанской кровью полыхнет!
1966
