Они сядут напротив,
друг-другу смотря в лицо,
Абсолютно нагие,до самых мельчайших черт,
Она чует,вот-вот нальется язык свинцом,
И слова оставляет им на десерт.
«Ты была юннее,кажется подросла.
Собирала вырезки из газет.
Я все помню,как ты тогда вошла,
И твое улыбчивое- привет.
Помню,ты не страшилась дурных примет,
Временами строго смотря в упор,
Я тогда был страшно тобой задет,
Да и до сих пор».
И ее отпускает лютая эта клетка,
Она смотрит,смеется,как и тогда:
« Вот с таких отчаянных малолеток,
Вырастают шедшие вникуда».
«Но я тоже помню,как мы галдели,
Трепетали,жили забив на всё.
Но с годами беды и нас подъели,
Вот, теперь отчаяние растёт.
И ему в нас место,пускай крепчает,
Пусть научит ценности бытия,
Среди тех,кто боль хоть немного знает,
Не найдешь таких же,как ты и я.
Вот была наша юность,слаще,чем мамин торт,
До сих пор отдается эхом,мотив гитарный,
Вообрази,как счастлив наверно тот,
Кто сейчас взрослеет, уже не с нами.
Как свезло им однако,не то,что нам,
А у нас вдоль тела-сплошные шрамы».
Замолкает.
«Знаешь,я все отдам,
Чтоб очнуться,только уже не нами».
