Послание Марку Соболю
Дружище Марк! Не упрекай меня,
Что я стучусь в твое уединенье.
Давай-ка вновь присядем у огня,
Что мы когда-то звали вдохновеньем.
Скорблю, старик, что наш ХХ век
Столь оказался и сварлив, и смраден.
Задели гной — и вот уж сам генсек
Прополз по миру — гадина из гадин.
Да чёрт бы с ним, пускай себе ползёт,
Да пусть он будет
хоть червяк с помойки!
Но он ползёт — и нас с тобою жрёт,
Но он ползёт — и мы с тобою в гнойке.
И вот бушуют вирусы вражды,
И вот снуют все яблоки раздора,
А мы друг другу целимся в зады
Иль прямо в грудь палим из-под забора.
Дружище Марк! А ты совсем не зверь,
Да ведь и я люблю тебя доселе.
Давай-ка брат, сойдемся и теперь
И вновь по чарке тяпнем в Цэдээле.
Для нас ли дым взаимной чепухи?
Поверь-ка слову друга и поэта:
Я заложил бы все свои стихи
За первый стих из Нового Завета…
Скорблю, старик, что наш ХХ век
Столь оказался и сварлив, и смраден.
Хвала творцу! Хоть ты-то не генсек —
И нынче мне особенно отраден.
А посему — не упрекай меня,
Что вот стучусь в твое уединенье.
Давай-ка вновь присядем у огня,
Что мы когда-то звали вдохновеньем.
1989
Николай Тряпкин
Другие работы автора
Где ты мой друг незабытый
Где ты, мой друг незабытый Где ты, мой голос речной
He вздыхал не грустил не бродил
He вздыхал, не грустил, не бродил Возле белого барского дома И не сравнивал бронзу перил Со своей избяною соломой
Не весна ль тому виновница
Не весна ль тому виновница, Долгожданная весна Вдруг возьмет да и припомнится
А это всегда я имею в виду
А это всегда я имею в виду, Когда через луг по ромашкам иду: Что эти ромашки и эта земля Живут, свою плоть меж собою деля, –
