В ночном Ростове

Светло на площади Ростова,

На спусках глухо и темно,

И только в тихом Доне снова

Ночное пламя зажжено, —

То азиатскими коврами

На легкой зыблется волне,

То светозарными столбами

Горит в недвижной глубине.

Порой, полнеба озаряя,

Там, на невидимом мосту,

Сверкнет галактика трамвая,

Ниспровергаясь в темноту.

Речной вокзал, толпу с поклажей,

Влюбленной пары «да» и «нет»,

Как нити из непрочной пряжи,

Выхватывает белый свет.

Мне вспомнилось другое пламя.

Горела степь, горел Ростов.

Закат взвивался, точно знамя

Завоевательских полков.

Майор НКВД, с бумагой,

Накопленной за столько лет,

В машине драпал… Над беднягой

Смеясь, ему глядел я вслед.

Смеясь… А сам я ждал, что буду

Я в этом пламени сожжен,

Но жаждал чуда, верил чуду,

Бежал, огнем заворожен,

А тихий Дон, а Дон жестокий

Торжествовал: «Бегишь? Бегишь?

Беги: погибнешь на востоке,

А нет — на западе сгоришь!»

Но сердце Дону отвечало:

«Молчи ты, голубой лампас!

Сгорю, но жить начну сначала:

Мой смертный час — мой светлый час!»

Мой светлый час… Огни трамвая,

Реки блистанье, смех впотьмах…

О неужели правда злая

Таилась, Дон, в твоих словах?

1954