Хороним друга.
Мокрый снег.
Грязища.
Полуторка ползет на тормозах.
Никак правофланговый не отыщетпесчинку в затуманенных глазах.
Торжественная музыка Шопена.
Нелютая карпатская зима.
И люди покидают постепеннос распахнутыми окнами дома.
И тянется по улицам колоннак окраине, до самого хребта.
Лежит он, запеленатый в знамена.
Откинуты в полуторке борта.
А на полные вырыта могила,а на поляне громыхнул салют,а чья-то мать уже заголосила,а письма на Урал еще идут,а время невоенное. И дажене верится, что умер человек.
Еще не раз стоять нам без фуражек —такой уже нелегкий этот век.
Уходят горожане постепенно,и женщины, вздыхая, говорят:— Погиб герой!
В бою погиб военный!
Как им скажу,что не убит солдат,что трое суток в тихом лазаретеон догорал,он угасал в ночи,ему глаза закрыли на рассветебессонные, усталые врачи?
Ну как скажу,—привыкли за три года,что умирают русские в бою.
И не иначе!
Грустная погода.
Но запевалы вспомнили в строюо том, как пулеметные тачанкилетали под обвалами свинца.
И снова говорили горожанки:— Так провожают павшего бойца...
