Сияющий на солнце череп голый -
Матрос-американец дорожит им.
Трофей (его он сделал двухголовым)
С Гвадалканала. Им, в бою убитым
Не всё равно ль? Медали и жетоны
Расходятся на сувениры резво.
Их не увидев у непогребенных,
Моряк японцу голову отрезал.
Он с челюсти и щёк своим ножом
Снял кожу; скальп отправился за нею,
Затем - глаза. Процесс хоть и тяжёл -
Бескровен он (за мозга исключеньем).
Уже на корабле, он за кормой
В сети подвесил череп. Час за часом
Под тихоокеанскую волной
С японской головы слезало мясо,
Пока матрос не вспомнил про неё
И, в руки взяв японский череп снова
Он щелоком до блеска не отскрёб
В войне и смерти спутника немого.
Осиротевший череп отрешён
Ото всего. На солнце в яркий полдень
Он смотрит, словно был обманут он
И не своими мыслями наполнен.
Любовь и воля - воля убивать
Или склониться перед волей этой,
Приказы, взрывы бомб, отец и мать,
Последний луч луны перед рассветом -
Всё новому владельцу ни к чему,
Бесплотно, непонятно и нелепо.
Матрос - мальчишка. В голову ему
Придет ли: "А ведь я знаком с ним не был"?
Уинфилд Таунли Скотт, ~1945/2014
