Весна,
седеющие села,
малиновки со всех сторон.
Перелетел за частоколы
черешен розовый трезвон.
Но в синих снах,
и в сонной сини,
и в нежной яблочной пурге —
возможно ль мыслить
о бензине
как не о друге,
а враге?
Крепите,
стройте
и буравьте,—
здесь, над проселочной трусцой,
встает
весна в олеонафте
и отливает зеленцой.
В природе есть
глухая зависть,
когда приветствуешь завод,
и даже маленькая завязь
железный ощущает плод.
И даже лошади жеребы
тобой, ревнующий «рено»,
и выползают небоскребы
высоким стадом на гумно.
По дну ползучего оврага
в воронограй,
в переполох
идет мятежное Чикаго
на огурцы
и на горох.
И вижу — на дуге трамвая,
уездной качкой растрясен,
«Известия» распродавая,
босой
несется
Эдисон.
Ему,
весне
и солнцу верьте!
Весна фруктовая ясна!
Кто смеет говорить о смерти,
когда в Республике — весна!
25 июня 1924
