Запретить себе имя твоё. Позабыть слова.
Принимать, как лекарство, молчание – горькой дозой.
Беспокойство бессонит... и, верно, сведёт с ума,
Подменяя стихи бытовой неизменной прозой.
А душе нет границ... отпускаю – к тебе летит.
«Кто такой он, скажи? – Не законный-венчальный-кровный...
От вина не пьянеешь. К ведунье б тебя свести...
Так она же опять перекрестит и – дверь закроет
Перед носом... Ну, скажет, мол, ведаешь – что творишь.
Берегине виднее, кого укрывать крылами...»
А над морем луна – низко-низко... Такая тишь...
Оставляю купальник и медный браслет на камне...
Вдоль по лунной дорожке... И можно представить, что
Больше нет ничего, кроме моря, луны и неба...
Невозможно /не зная/ забыть мне твоё лицо,
Запах, привкус, касанья и долгого взгляда невод –
Как бы я ни старалась нырять в мировую тьму...
Есть глубинные связи /они, говорят, нетленны...
Неподвластны законам.../ Я снова тебя найду –
В каждой жизни – опять – в каждом новом витке вселенной...
Повстречаемся вновь и легко перейдём на «ты»...
Непременно нарушим приличья и суеверья...
То ли ракушки сколом порезала свод стопы...
То ль беду отвела... и – в крыле поседели перья.
