exorcizamus te, omnis immundus spiritus
четыре пары литой подошвы пройдут по крепким канатам улиц
короткий факел из никотина в дождливый вечер опять размокнет
и смотрят пятна с карманной книги, и все страницы давно загнулись
и желтым-желтым прольются фары в стаканы спящих неровных окон
дома на склоне — один поодаль, внутри наполненный жуткой вонью
и шум клокочет грядущей бурей, и ждет машина, к тому готовясь
ряды вкраплений из золотого на старых четках войти позволят
и два запястья в чужих ладонях, и вздох геенны — девичий голос
omnis legio, omnis congregatio et secta diabolica
девичий голос, добротный тенор сильнее статусных мыльных опер
расширен спектр его пределов от за-вы-ва-ний до ультразвука
и держат крепко, и вяжут руки, отнюдь события не торопят
сосуд вмещений не так уж робок, весьма опасен, предельно хрупок
imperat tibi sacramentum сrucis
и ткани, простынь, ремни креплений, и стены старой заросшей церкви
и бьющий в ноздри подвальный запах, акценты ссадин, следы ушибов
и воск горячий, багряно-красный, к невинной коже невольно цепкий
зачем возиться и разбираться — слепая власть все давно решила
ab insidiis diaboli, libera nos, domine
и взгляд расширится — стонут нервы, и так напуган, совсем запутан
любой посмеющий выйти против мгновенно будет вдвойне наказан
и складки рясы вполне легально покоят скверну, грехи — валюта
и вера рядом хранит патроны, и крест скрывает распятый разум
et clamor meus AD TE VENIAT
неверным пламя сполна заплатит, свеча кидалась на ворот куртки
во тьме морали хрипели связки, многоголосо кричали «хватит»
и первый луч отразится бликом меча святейшей киригаку́рэ
TE ROGAMUS AUDI NOS
и кто-то курит, и кровь алеет на столь измятом подоле платья.
