Соседского мальчишку бьют по лицу,
а я смотрю, как в его глазах умирают звёзды,
потому что в такие – безотчётно бездонные - невозможно не заглянуть,
(и вполне вероятно, такие для звёзд и созданы).
Вниз по лестнице, потому что вверх – то же, что и в никуда,
может быть, внизу цвета обретают запах и осязаемость.
Дверь подъезда, двор, улица – и тогда
возникает ощущение, что тут машинально всё узнаваемо.
Если свернешь с проспекта и вглубь, к примятой росой траве,
то навстречу попадаются лишь бездомные кошки, и никого
из тех, кого мы называем «homo sapiens» или «человек»,
потому что человек – это звучит гордо, если слушать Горького.
И не хочется забывать о том, как целовались между вторым и третьим,
как украдкой смотрела на руки, потому что в глаза – нельзя.
Память мелко раскрошит и это. И наши дети
будут подкармливать тех же кошек. На улицах будет та же грязь.
Пока я прокручиваю всё это в уме и ищу ключи,
этажом выше открывают дверь исключительно при помощи топора.
Говорят, что в нас что-то сломалось, и достаточно починить.
Но мне кажется, что так было всегда. Это заводской брак.
Моё счастье как будто украденное, из-за пустяка
растекается в лужу серыми пятнами на плацу.
И всё будет так. И всё искорёжено до тех пор, пока
соседского мальчишку бьют по лицу.
