М. Д.
Земную жизнь прожив среди молитв
и разговоров праздно-бесполезных,
увижу я сияние вдали
и оторвусь от краешка земли,
влекомый беспространственностью бездны.
Но перед тем как отправляться в путь —
в то самое далекое из странствий, —
остановлюсь еще раз оглянуть,
узнать, понять, запомнить что-нибудь
в когда-то мной освоенном пространстве.
Тоску не в силах смертью заглушить,
я в чей-то сон проникну вероломно:
подсчитывая жалкие гроши
благих деяний нищенской души,
я напоследок о себе напомню.
И в этой предрассветной тишине
сквозь чуткий сон родной и близкий кто-то
почувствует движение планет
и, догадавшись, что меня уж нет,
мне пожелает доброго полёта.
Тогда душа опомнится моя,
уставшая от бешеного бега,
тогда, быть может, осознаю я,
что истинная форма бытия —
в сознании другого человека.
И потому не возропщу тогда
на то, что в жизни что-то недопонял.
И теплится надежда, как звезда,
что я уйду из мира, навсегда
оставшись в теплоте родных ладоней.
