6 лет назад

8 min read

Слушать(AI)

Гусиное горлышко

Когда мы сели обедать, я сказал:
– А я сегодня в гости пойду.

К Мишке.

На день рождения.
– Ну да? – сказал папа. – Сколько же ему стукнуло?
– Восемь, – ответил я. – Ему восемь лет, папа, стукнуло.

Теперь девятый год пошел.
– Как бежит время, – вздохнула мама. – Давно ли он лежал на подоконнике в ящике от комода, а вот пожалуйте, уже восемь лет!
– Ну что ж, – разрешил папа, – сходи, поздравь юбиляра.

Ну-ка, расскажи, а что ты подаришь своему дружку в этот памятный день?
– Есть подарочек, – сказал я, – Мишка, будь здоров, обрадуется…
– Что же именно? – спросила мама.
– Гусиное горло! – сказал я. – Сегодня Вера Сергеевна гуся потрошила, и я у нее выпросил гусиное горло, чтобы Мишке подарить.
– Покажи, – сказал папа.
Я вытащил из кармана гусиное горло.

Оно было уже вымытое, очищенное, прямо загляденье, но оно было еще сыроватое, недосушенное, и мама вскочила и закричала:
– Убери сейчас же эту мерзость!

Ужас!
А папа сказал:
– А зачем оно нужно?

И почему оно скользкое?
– Оно еще сырое.

А я его высушу как следует и сверну в колечко.

Видишь?

Вот так.
Я показал папе.

Он смотрел внимательно.
– Видишь? – говорил я. – Узкую горловину я всуну в широкую, брошу туда горошинок штук пять, оно когда высохнет, знаешь как будет греметь!

Первый сорт!
Папа улыбнулся:
– Ничего себе подарочек… Ну-ну!
А я сказал:
– Не беспокойся.

Мишке оно понравится.

Я его знаю.
Но папа встал и подошел к вешалке.

Он там порылся и карманах.
– На-ка, – он протянул мне монетки, – вот тебе немного деньжат.

Купи Мишке конфет.

А это от меня добавка. – И папа отвинтил от своего пиджака чудесный голубой значок

Спутник».
Я сказал:
– Ура!

Мишка будет на седьмом небе.

У него теперь от меня целых три подарка.

Значок, конфеты и гусиное горло.

Это всякий бы обрадовался!
Я взял гусиное горло и положил его на батарею досушиваться.

Мама сказала:
– Вымой руки и ешь!
И мы стали дальше обедать, и я ел рассольник и потихоньку стонал от удовольствия.

И вдруг мама положила ложку и сказала ни с того ни с сего:
– Прямо не знаю, пускать его в гости или нет?
Вот тебе раз!

Гром среди ясного неба!

Я сказал:
– А почему?
И папа тоже:
– В чем дело-то?
– Он нас там опозорит.

Он совершенно не умеет есть.

Стонет, хлебает, везет… Кошмар!
– Ничего, – сказал я. – Мишка тоже стонет, еще лучше меня.
– Это не оправдание, – нахмурился папа. – Нужно есть прилично.

Мало тебя учили?
– Значит, мало, – сказала мама.
– Ничему не учили, – сказал я. – Я ем как бог на душу положит.

И ничего.

Довольно здорово получается.

А чему тут учить-то?
– Нужно знать правила, – сказал папа строго. – Ты знаешь?

Нет.

А вот они: когда ешь, не чавкай, не причмокивай, не дуй на еду, не стони от удовольствия и вообще не издавай никаких звуков при еде.
– А я не издаю!

Что, издаю, что ли?
– И никогда не ешь перед обедом хлеб с горчицей! – воскликнула мама.
Папа ужасно покраснел.

Еще бы!

Он недавно съел перед обедом, наверное, целое кило хлеба с горчицей.

Когда мама принесла суп, оказалось, что у нее уже нет хлеба, папа весь съел, и мне пришлось бежать в булочную за новым.

Вот он теперь и покраснел, но промолчал.

А мама продолжала на него смотреть и все говорила беспощадным голосом.

Она говорила как будто бы мне, но папе от этого было не по себе.

И мне тоже.

Мама столько наговорила, что я просто ужаснулся.

Как же теперь жить?

Того нельзя, этого нельзя!
– Не роняй вилку на пол, – говорила мама. – А если уронил, сиди спокойно, не становись на четвереньки, не ныряй под стол и не ползай там полчаса.

Не барабань пальцами по столу, не свисти, не пой!

Не хохочи за столом!

Не ешь рыбу ножом, тем более, если ты в гостях.
– А это вовсе не рыба была, – сказал папа, и лицо у него стало какое-то виноватое, – это были обыкновенные голубцы.
– Тем более. – Мама была неумолима. – Еще чего придумали, голубцы – ножом!

Ни голубцы, ни яичницу не едят ножом!

Это закон!
Я ужасно удивился:
– А как же голубцы есть без ножа?
Мама сказала:
– А так же, как и котлеты.

Вилочкой, и все.
– Так ведь останется же на тарелке!

Как быть?
Мама сказала:
– Ну и пусть останется!
– Так ведь жалко же! – взмолился я. – Я, может быть, еще не наелся, а тут осталось… Нужно доесть!
Папа сказал:
– Ну, доедай, чего там!
Я сказал:
– Вот спасибо.
Потом я вспомнил еще одну важную вещь:
– А подливу?
Мама обернулась ко мне.
– Что подливу? – спросила она.
– Вылизать… – сказал я.
У мамы брови подскочили до самой прически.

Она стукнула пальцем по столу:
– Не сметь вылизывать!
Я понял, что надо спасаться.
– Что ты, мама?

Я знаю, что вылизывать языком нельзя!

Что я, собачонка, что ли!

Я, мама, вылизывать никогда не буду, особенно при ком-нибудь.

Я тебя спрашиваю: а вымазать?

Хлебом?
– Нельзя! – сказала мама.
– Так я же не пальцем!

Я хлебом!

Мякишем!
– Отвяжись, – крикнула мама, – тебе говорят!
И у нее сделались зеленые глаза.

Как крыжовник.

И я подумал: ну ее, эту подливку, не буду я ее ни вылизывать, ни вымазывать, если мама из-за этого так расстраивается.

Я сказал:
– Ну ладно, мама.

Я не буду.

Пусть пропадает.
– А вот, кстати, – сказал папа, я серьезно хочу тебя спросить…
– Спрашивай, – сказала мама, – ты ведь еще хуже маленького.
– Нет, верно, – продолжал папа, – у нас, знаешь, иногда банкеты бывают, всякие там торжества… Так вот: ничего, если я иногда захвачу что-нибудь с собой?

Ну, яблочко там или апельсин…
– Не сходи с ума! – сказала мама.
– Да почему же? – спросил папа.
– А потому, что сегодня ты унес яблоко с собою, а завтра начнешь винегрет в боковой карман запихивать!
– Да, – сказал папа и поглядел в потолок, – да, некоторые очень хорошо знают правила хорошего тона!

Прямо профессора!

Куда там!..

А как ты думаешь,

Дениска, – папа взял меня за плечо и повернул к себе, – как ты думаешь, – он даже повысил голос, – если у тебя собрались гости и вдруг один надумал уходить… Как ты думаешь, должна хозяйка дома провожать его до дверей и стоять с ним в коридоре чуть не двадцать минут?
Я не знал, что ответить папе.

Его это, видимо, очень интересовало, потому что он крепко сжал мое плечо, даже больно стало.

Но я не знал, что ему ответить.

А мама, наверно, знала, потому что она сказала:
– Если я его проводила, значит, так было нужно.

Чем больше внимания гостям, тем, безусловно, лучше.
Тут папа вдруг рассмеялся.

Как из песни про блоху:
– Ха-ха-ха-ха-ха!

Ха-ха-ха-ха-ха!

А я думаю, что он не умрет, если она не проводит его!

Ха-ха-ха-ха-ха!
Папа вдруг взъерошил волосы и стал ходить туда-сюда по комнате, как лев по клетке.

И глаза у него все время вращались.

Теперь он смеялся с каким-то рывком:

Ха-ха!

Ррр!