Смешно

смешно, когда у неё вдруг размазывается тушь,

графитовой крошкой липнет к солёным её щекам,

как она облачается в простынь и убегает в душ,

говорит, что в разлуке раздваивается пополам.

надевает мою рубашку: ткань пропитывается ею,

ходит по дому босой и взлохмаченной индианкой…

как она выгибает устало карамельно-молочную шею,

как буравит меня глазами выброшенной собаки.

всё это так смешно, нелепо, ужасно и сложно:

льётся полынный воздух, сыплется звёздная манка,

апельсинами и любовью пахнет смятое ложе…

я никогда не высплюсь с этой своей индианкой.

смешно, когда она ревнует меня, прикусывая губу,

убегает, хлопая дверью, и возвращается снова,

захлёбывается слезами, по-детски бубнит: люблю…

оставляя мне след на шее, мелкий, сине-вишнёвый.

а потом, за порогом этой обшарпанной конуры

она превращается в ледяную ультра-фэшн-богиню.

и никто не поверит, что я был у неё внутри,

что сжимал её хрупкое тельце и называл по имени.