Была когда-то я одной из многих
Черной в позолоте пуговкой,
Что хранилась в темном складе
В коробке влажной и сырой.
Казалось нам тогда, что мы
И вовсе ненужными сырели в темноте,
Но в один прекрасный день, а может утро
Пришли в прохладный мрак два человека.
Пожалуй, грубых через чур и злых.
Нам показалось, что пропали мы
И нас сожгут, но их разговора так и не поняв
Нас понесли куда-то. Брошенных, забытых…
Нас унесли, потом кидали и пинали
Стараясь ровно нас в коробках где-то положить,
Но там теплее было и светлей.
Оказалось, нас в машину погрузили
В погожий летний день и повезли
На фабрику где шьют одежду,
А нам забытым и сырым нужно было
красивой сделать груду пиджаков…
И вот достали нас красивых
Из сырых коробок, обогрели,
Отмыли даже и дали отдохнуть под солнцем
И будто загореть улыбку придавая
Нашей скромной позолоте на черном лице…
А дальше… А дальше закружилось
Производство красоты одежды,
Которая без нас была сухой и грустной.
Невзрачной даже. Неулыбчиво безликой,
Но с появлением позолоты черной.
Но с нашим появлением засияли
Позолотой пиджаки, которые,
Как мы когда-то, прозябали на стеллажах
Складов промозглых и глухих…
А после сшитой кем-то красоты
Мы с пиджакам загрустили снова.
Мы думали, что снова нас забудут
И оставят прозябать, а может пропадать,
Но не долгой была та упоительная грусть.
Нас снова погрузили в странную машину.
Опять нас повезли куда-то в неизвестность…
Но счастливой оказалась неизвестность.
Нас по огромным магазинам развезли,
В которых нами любовались люди
И забирали нас к себе, а вскоре мы
Забыли о холодно-темных складах,
О сырости с прохладой. Теперь мы
Посещаем рестораны и светские тусовки…
