Когда-то - много лет назад - с варганом и вином
мне доводилось здесь бывать. Окно, окно, окно -
в одном темно, горит в ином уютный тёплый свет:
многоэтажное панно, в котором меня нет.
Смотря на звёзды, я кричал, вопросы задавал,
и мне молчаньем отвечал космический провал;
я так хотел в себя впитать все тайны бытия,
но всё хранила на местах, молчала полынья.
В моих руках теперь - лишь чай. Заслушаны до дыр,
в забытом плеере звучат слова про этот мир:
мол, пусть прогнётся он под нас, и нет путей иных...
Вселенских тайн я не познал. Зачем они нужны?
...Он опоясывает двор, огромный этот дом,
и там, за окнами его, как прежде, чередом
своим идёт чужая жизнь. Историю свою
всё пишут, пишут этажи: там плачут и поют,
там любят, расстаются, ждут, зовут из темноты...
Живой, живущий, пёстрый люд - такой, как я, как ты;
и где-то лампа не горит, но окон пустота
освещена теплом других, и их не сосчитать.
И мне не хочется идти - из дома иль домой:
ведь я и так всегда в пути, и дом повсюду мой.
И мне не хочется смотреть ни вверх, ни вдаль, ни вширь:
ведь я не знаю и на треть глубин своей души.
Там, в глубине - любовь и боль без видимого дна.
Там можно быть самим собой не только в редких снах.
Уже не страшно заглянуть за зыбкие края.
Вглядеться. Глубже. Не моргнуть. Так здравствуй. Это - я.
И я, откинувшись в поток, теченью отдаюсь:
оно с меня смывает то, чего давно боюсь,
всё то, что кто-то навязал, что сам же нарастил...
Труднее сделать, чем сказать. Но нужно - отпусти.
Нет, мир не стоит прогибать. Не стоит и спасать.
В его руках его судьба, и он спасётся сам...
У нас нет сил в объятьях тьмы. Нам сил не занимать.
Что в этом мире можем мы? - любить и принимать.
Кружится мира колесо, кружится пустота,
кружится явь, кружится сон, и мы кружимся в такт...
Окно, что для меня горит, однажды я найду.
В дверь тихо стукну: отвори...
Открою и войду.
(по оригинальному тексту Моро Пелцтиер)
