По дороге

Вдоль забора к оврагу бежит ручеек,

А над ним, средь ветвей, мне в ответ

Соловей говорит по-турецки: йок-йок,

Это лучше, чем русское «нет»,

Потому что неточен восточный глагол,

И его до конца не поймем,

Потому что роскошен его произвол,

И надежда упрятана в нем.

Я не вижу, — каков он собой, соловей,

Что поет на вечерней заре.

Не шарманщик ли в серенькой феске своей

Появился на нашем дворе?

Пахло морем, и степью, и сеном подвод,

Миновало полвека с тех пор,

Но меня мой шарманщик и ныне зовет

Убежать к ручейку за забор.

И когда я теперь в подмосковном бору

Соловья услыхал ввечеру,

Я подумал, что я не умру, а замру

По дороге к родному двору.

1972