Юркие ящерицы так и сновали по растрескавшейся коре старого дерева.
Они прекрасно понимали друг дружку - ведь разговор-то они вели по-ящеричьи.
- Нет, вы только послушайте, как гремит и гудит внутри волшебного холма, - сказала одна ящерица. - Из-за их возни я вторую ночь глаз не смыкаю.
Уж лучше бы зубы болели, все равно ведь не спишь.
- Там что-то затевается! - сказала вторая ящерица. - На ночь, до первых петухов, они поднимают холм на четыре красных столба, он как следует проветривается, а лесные девы разучивают новые танцы с притопыванием.
Что-то там затевается!
- Да, да, - подтвердила третья. - Я говорила со знакомым дождевым червем, он как раз вылез из холма, копался там день и ночь в земле и много чего понаслушался.
Видеть-то он не видит, бедняга, а вот подкрасться да подслушать - это он мастер.
Там ждут гостей, знатных гостей, иностранцев, а вот кого - этого червь не захотел сказать, а может, и сам не знает.
Всем блуждающим огонькам приказано готовиться к факельному шествию.
Так, что ли, это у них называется?
Все столовое серебро и золото - а этого там полно - чистят и выставляют на лунный свет.
- Что же это за гости такие? - спросили разом все ящерицы. - И что же это такое там затевается?
Вы только послушайте, как гудит, как гремит!
В эту минуту волшебный холм раскрылся, и оттуда, семеня, вышла старая лесная дева.
Спина у нее была голая, но в остальном она была одета вполне прилично.
Она была дальней родственницей старого лесного царя, служила у него экономкой и носила на лбу янтарное сердце.
Ноги ее так и мелькали - раз-два, раз-два!
Ишь как засеменила - и прямо в болото, где жил козодой.
- Вы приглашены к лесному царю на праздник нынче ночью, - сказала она. - Только сначала мы бы хотели попросить вас об одной услуге: не согласитесь ли вы разнести приглашения?
Ведь вы у себя приемов не устраиваете, так не мешало бы помочь другим.
Мы ждем к себе знатных иностранцев - троллей, если это вам что-нибудь говорит.
И старый лесной царь не хочет ударить лицом в грязь.
- Кого приглашать? - спросил козодой.
- Ну, на большой бал мы зовем всех подряд, даже людей, если только они умеют разговаривать во сне или занимаются еще хоть чем-нибудь по нашей части.
Но к первому блюду решено приглашать с большим выбором, только самую знать.
Сколько я спорила с лесным царем!
По-моему, привидения и то звать не стоит.
Прежде всего надо пригласить морского царя с дочками.
Они, правда, не очень любят бывать на суше, но мы посадим их на мокрые камни, а то и еще что получше придумаем.
Авось на этот раз они не откажутся.
Потом нужно пригласить всех старых троллей первого разряда, из тех, что с хвостами.
Потом - водяного и домовых, а кроме того, я считаю, нельзя обойти могильную свинью, трехногую лошадь без головы и гнома-церквушника.
Правда, они вроде бы относятся к духовенству, а это народ не нашего толка, но, в конце концов, это только их работа, а по родству-то они ближе к нам и постоянно нас навещают.
- Хорошо! - сказал козодой и полетел созывать гостей.
А лесные девы уже кружились на волшебном холме.
Они разучивали танец с покрывалом, сотканным из тумана и лунного света, и тем, кто находит вкус в таких вещах, танец показался бы красивым.
Большой зал внутри холма был прибран на совесть.
Пол вымыли лунным светом, а стены протерли ведьминым салом, так что они сияли, точно тюльпаны на солнце.
Кухня ломилась от припасов; жарили на вертелах лягушек, начиняли репейником шкурки ужей, готовили салаты из поганок с лягушатиной, мочеными мышиными мордами и цикутой.
Пиво привезли от болотницы, а игристое вино с селитрой доставили прямо из кладбищенских склепов.
Все готовилось по лучшим рецептам.
На десерт собирались подать ржавые гвозди и битое стекло от церковных окон.
Старый лесной царь велел почистить свою корону толченым грифелем, да не простым, а тем, которым писал первый ученик.
Раздобыть такой грифель даже для лесного царя задача не из легких.
В спальне вешали занавеси и приклеивали их змеиной слюной.
Словом, дым стоял коромыслом.
- Ну теперь еще покурить конским волосом и свиной щетиной, и я считаю - мое дело сделано! - сказала старая лесная дева.
- Папочка, милый! - приставала к лесному царю младшая дочь. - Ну скажи, кто такие эти знатные иностранцы?
- Что ж! - ответил царь. - Пожалуй, можно и сказать.
Две мои дочки сегодня станут невестами.
Двум из вас придется уехать в чужие края.
Сегодня к нам пожалует старый норвежский тролль, тот, что живет на нагорье Доврефьель.
Сколько каменных замков у него на утесах!
А еще у него есть золотой рудник, лучше, чем многие полагают.
С ним едут два его сына, они должны присмотреть себе жен.
Старый тролль - настоящий честный норвежец, прямой и веселый.
Мы с ним давно знакомы, пили когда-то на брудершафт.
Он приезжал сюда за женой, теперь ее уже нет в живых.
Она была дочерью короля меловых утесов с острова Мё.
Ох и соскучился же я по старику троллю!
Правда, про сыновей идет слух, будто они неважно воспитаны и большие задиры.
Но, может, это все одни наговоры, уделить им побольше внимания - и они выправятся.
Надеюсь, вы сумеете привить им хорошие манеры!
- Когда же они приедут? - спросила одна из дочерей.
- Все зависит от погоды и ветра! - отвечал лесной царь. - Они хотят сэкономить на дорожных расходах, едут с попутным кораблем.
Я советовал им ехать сушей через Швецию, но старик и слушать об этом не хочет.
Отстает он от жизни, вот что мне в нем не нравится.
Тут прибежали вприпрыжку два блуждающих огонька, один старался обогнать другого и потому прибежал первым.
- Едут!
Едут! - закричали они.
- Дайте-ка я надену корону, - сказал лесной царь, - да стану там, где луна светит поярче.
Дочки подобрали свои длинные покрывала и отвесили земной поклон.
Перед ними стоял Доврефьельский тролль в короне из ледяных сосулек и полированных еловых шишек.
Он был закутан в медвежью шубу, на ногах теплые сапоги.
Сыновья же его ходили без подтяжек и головных уборов - они мнили себя здоровяками.
- И это холм? - спросил младший и ткнул пальцем в волшебный холм. - У нас в Норвегии это назвали бы ямой.
- Дети! - сказал старик. - Яма уходит вниз, холм уходит вверх.
У вас что, глаз нет?
Сыновья заявили, что удивляет их тут только одно: как это они сразу, без подготовки, понимают здешний язык.
- Не представляйтесь! - сказал старик. - А то еще подумают, что-вы совсем неучи.
Все вошли в волшебный холм.
Там уже собралось изысканное общество, да так быстро, будто гостей ветром надуло.
Все было устроено к удобству и полному довольству гостей.
Морской народ сидел за столом в больших кадках с водой и чувствовал себя как дома.
Все вели себя за столом как положено, только молодые норвежские тролли задрали ноги на стол: они думали, что все, что бы они ни делали, выглядит очень мило.
- А ну, ноги из тарелок! - прикрикнул Доврефьельский тролль, и братья нехотя, но послушались.
Карманы их были набиты еловыми шишками, и они щекотали ими соседок.
А потом стащили с ног сапоги, чтобы чувствовать себя привольнее, и дали держать их дамам.
Зато их отец,
Доврефьельский тролль, был совсем другой.
Он так интересно рассказывал о величественных горах Норвегии, о водопадах, которые в белой пене срываются со скал и то грохочут, как гром, то поют, как орган.
Он рассказывал, как выпрыгивают из воды встречь рушащемуся с высоты потоку лососи, чуть только заиграет на золотой арфе водяной, как в светлые зимние ночи звенят бубенцы саней и мальчишки с горящими факелами носятся по льду, такому прозрачному, что видно рыб, которые в страхе бросаются врассыпную у них из-под ног.
Да, старик был мастер рассказывать!
Все прямо-таки видели и слышали все, о чем он говорил.
Вот шумит лесопильня, вот парни и девушки поют песни и отплясывают халлинг-гопля!
И вдруг старик тролль ни с того ни с сего чмокнул, будто бы как дядюшка, старую лесную деву. а ведь на самом-то деле никаким родственником он ей не приходился; поцелуй вышел самый взаправдашний.
Настал черед лесных дев показать, как они танцуют, и они исполнили и простые танцы, и с притопыванием, и так это ловко у них получалось!
Ну, а потом пошел художественный танец, тут полагалось “забываться в вихре пляски”.
Ух, ты, как они вскидывали ноги!
Тут уж не разобрать было, где начало, где конец, где руки, где ноги,-все разлеталось, словно щепки, так что трехногой лошади без головы стало дурно, и ей пришлось выйти из-за стола.
- Н-да! - сказал старый тролль. - Ногами-то вертеть - это у них лихо получается.
Ну, а что они еще умеют, кроме как плясать, задирать ноги да крутиться волчком?
- Сейчас увидишь, - сказал лесной царь и вызвал свою младшую дочь.
Она была самая красивая из сестер, нежная и прозрачная, словно лунный свет.
Она положила в рот белую щепочку и стала невидимой - вот что она умела делать!
Однако старый тролль сказал, что не хотел бы иметь жену, умеющую проделывать такие фокусы, и его сыновьям это вряд ли по душе.
Вторая сестра умела ходить рядом сама с собою, будто была собственной тенью, - ведь тени-то у троллей нет.
У третьей были совсем иные наклонности - она обучалась варить пиво у самой болотницы.
Это она так искусно нашпиговала ольховые коряги светляками.
- Будет хорошей хозяйкой! - сказал старик тролль и подмигнул ей, но пива пить не стал - он не хотел пить слишком много.
Вышла вперед четвертая лесная дева, в руках у нее была большая золотая арфа.
Она ударила по струнам раз - и почетные гости подняли левую ногу, ведь все тролли - левши.
Ударила второй, и все готовы были делать то, что она прикажет.
- Опасная женщина! - сказал старик тролль, а сыновья его повернулись и пошли вон из холма: им все это уже надоело.
- А что умеет следующая? - спросил старый тролль.
- Я научилась любить все норвежское, - сказала пятая дочь. - И выйду замуж только за норвежца.
Мечтаю попасть в Норвегию.
Но младшая сестра шепнула троллю на ухо:
- Просто она узнала из одной норвежской песни, что норвежские скалы выстоят, даже когда придет конец света.
Вот она и хочет забраться на них - ужасно боится погибнуть.
- Хо-хо! - сказал старый тролль. - И только-то?
Ну, а что умеет седьмая, и последняя?
- Сначала шестая, - сказал лесной царь, уж он-то умел считать.
Но шестая ни за что не хотела показаться.
- Я только и умею, что говорить правду в глаза, - твердила она, - а этого никто не любит.
Уж лучше буду шить себе саван.
И вот дошла очередь до седьмой, последней дочери.
Что же умела она?
О, эта умела рассказывать сказки, да к тому же сколько душе угодно.
- Вот мои пять пальцев, - сказал Доврефьельский тролль. - Расскажи мне сказку о каждом.
Лесная дева взяла его руку и начала рассказывать, да так, что он только со смеху покатывался.
А когда пришел черед безымянного пальца, который носил на талии золотое кольцо, будто знал, что не миновать помолвки, старый тролль заявил:
- Держи мою руку покрепче.
Она твоя.
Я сам беру тебя в жены.
Но лесная дева ответила, что она еще не рассказала про безымянный палец и про мизинец.
- А про них мы послушаем зимой, - ответил старый тролль, - про все послушаем: и про елку, и про березу, и про подарки злой феи-хульдры, и как трещит мороз, послушаем.
Для того я и беру тебя с собой, чтобы ты рассказывала мне сказки, у нас там никто этого не умеет.
Будем сидеть в пещере перед пылающим костром из сосновых дров да попивать мед из древнего золотого рога норвежских королей.
Водяной подарил мне несколько таких рогов.
Будем сидеть у огня, а к нам наведается Гарбу - добрый дух пастбищ.
Он споет тебе песни, которые поют норвежские девушки, когда пасут скот в горах.
То-то весело будет!
Лосось запляшет в водопаде, начнет биться о каменные стены, но к нам ему не попасть.
Да уж, поверь мне, ничего нет лучше доброй старой Норвегии...
А где же мальчики?
И правда, где же мальчики?
Они носились по полю и тушили блуждающие огоньки, которые чинно построились и готовы были начать факельное шествие.
- Хватит лоботрясничать!
Я нашел для вас мать, а вы можете жениться на своих тетках!
Но сыновья ответили, что им больше по душе произносить речи и пить на брудершафт, а жениться им неохота.
И они произносили речи, пили на брудершафт и опрокидывали бокалы вверх дном, чтобы показать, что все выпито до дна.
Потом они стащили с себя одежду и улеглись спать прямо на стол-стеснительностью они не отличались.
А старый тролль отплясывал со своей молодой невестой и даже обменялся с ней башмаками, ведь это куда интереснее, чем меняться кольцами.
- Петух прокричал, - сказала старая лесная дева, которая была за хозяйку. - Пора закрывать ставни, а то мы тут сгорим от солнца.
И холм закрылся.
А по растрескавшемуся старому дереву сновали вверх и вниз ящерицы, и одна сказала другой:
- Ах, мне так понравился старый норвежский тролль!
- А мне больше понравились сыновья, - сказал дождевой червь, только ведь он был совсем слепой, бедняга.
