День угасает и ноты заката извилистой тенью ложатся за спины
Каменных блоков, машин, едущих по эстакадам, будто бегущих на света призывы.
Что нам осталось, а? В конечном итоге только лишь радость.
Радость владения бактерией ночи, мы сделаем все, чтобы распространялась
Болезнь
По артериям, венам,
Механизмом аэрогенным,
С трудом проникала в каждую клетку.
Она словно черный, чертовски опасный костюм, как у Венома.
Регенерация ночи своё дело сделала
И не увидеть отныне проблесков утра нам.
И свет неона, подарен что нам откуда-то свыше.
Озарить все в округе, волею судеб стать чем-то ближе.
Мрак романтичнее при свечах, следы от помады на устах.
Не спим,
Не спим.
Мрак романтичнее при свечах, следы от помады на устах.
Не спим.
Заря оставит в покое запросто, темнота проглотит заживо
И ничего, если мы скажем о полнолунии, грядущем в каждый дом.
Кто не был бы в нем,
Кто не был бы в нем,
Кто не был бы в нем.
Звезды на небе – семки кунжута, которые жарят на сковородке.
Им в одиночестве было бы жутко, но их многоточия, их многоточия.
Город сияет лучами неона: ларьков, ресторанов, супермаркетов вывески.
Инфекция, вроде бы, внедрена полностью,
А значит, не скоро с тобою мы выспимся.
И свет неона, подарен что нам откуда-то свыше.
Озарить все в округе, волею судеб стать чем-то ближе.
Мрак романтичнее при свечах, следы от помады на устах.
Не спим,
Не спим.
Мрак романтичнее при свечах, следы от помады на устах.
Не спим.
