Признаюсь, я считала,
Что поэт вне власти должен быть.
Что до политики, тем разве мало?
Нечем в строках больше жить?
Я полагала, что меня не коснутся
События, что мир громят.
И вот, немного...все проснутся,
На языках любви заговорят!
Я жажду мира! и всегда его желала,
Мне до политики дела нет.
Да, написать можно нимало,
Но как быть, если жизни кончен свет?
Новости...боги мои, страшно смотреть!
Читать ещё хуже! не скрыться!
Там...совсем близко смерть, смерть,
Против боли смогли объединиться.
Я жажду мира, не войны,
Мне страшно. Я в воздухе чую грозу.
На топор судьбы... на топор борьбы,
Восхищаюсь...признаю!
Такое сплочение - впечатляет,
Я задыхаюсь от жути и ярости.
Кто мог поверить, кто же узнает,
Сколько в людях усталости?
Все, как один, единогласно!
Все, как стена, как страшно, опасно.
Все, как один человек!
Не жалеют себя, лишь будущий век!
Это страшно и так сильно,
Это жутко и чарует.
Глаза слезятся, наверное, пыльно,
Пыль та душу целует.
Все, как стена. Все, как один!
Мать и дочь. Отец и сын.
Все идут: шаг ясен, строг,
И долог путь, и долог ход.
Я считаю, что поэт вне власти должен жить,
И сердце своё для тайны открытым держать.
Он должен гореть, он должен любить,
Он должен в безмолвном восторге кричать...
От ран, от гордости, от чувств,
К черту покорность! виват, красок буйств!
Восставай, дерись,
За новую жизнь!
Все, как стена,
Все, как один.
Смерть не страшна,
Если жизни как дым.
Мне страшно, я признаюсь,
Меня чарует и пугает эта сила.
На коленях я тихо молюсь
За восстановление мира.
