Двадцать лет спустя.

Ты голым боком ищешь для себя основу,

Я отодвинулся к стене бетонной,

Что ж тут поделаешь: моя жена - корова,

А я под тяжким весом, как картонный.

Да, было время и Лизок была тростинкой,

Одной рукой я мог поднять красотку.

Теперь она не пролезает в дверь гостинной,

Пока я мылом не обмажу оба бока.

И чаще, день за днём смотрю я влево,

И вправо, если там пархает нимфа.

Потом куплю жене краюху хлеба,

Тащусь домой лечить подпорченную лимфу.

Куда же всё пропало? Просто изощрение!

Ведь спятана Лизок в том жирном теле,

Наверное, я всё же нахожусь в забвении,

А это фикция или обмны зрения.

Возьму её сарделек пятерню, сожму в руке,

Как двадцать лет назад,

Наверное, я всё ж её люблю.

За что? За всё, включая толстый зад.