Элли стирает в белом корыте прОстыни,
лопая в воздухе мыльные пузыри.
Дом обветшал, крыша пошла коростой
и протекает в бурю - да нечем крыть.
В новом Канзасе время без изменений.
Утро сменяет день. И, за годом год,
Элли все больше испытывает сомнение,
что ураган волшебный её найдет.
Элли за сорок, туфельки слишком мАлы.
Только не сбудется чудо, хоть ноги режь.
Жизнь после сказки не началась сначала.
Сказка осталась воспоминанием меж...
днями усердных, насыщенных бытом будней.
Даже когда тяжело заболела мать,
ей до последнего верить хотелось в чудо,
что к феям с воронами весточку можно послать.
Сколько бумаг не привязывай к лапкам птицы -
не долететь ей до тех заповедных гор.
Элли не смотрит в небо с тех пор. Ей снится,
бритву на рынке себе приобрел Дин Гиор.
Дремлет Страшила в большом изумрудном кресле,
в ванне из масла купается Дровосек.
Элли забыта и более не интересна,
как одинокий состарившийся человек.
Везут на машинах асфальта кипящую массу.
Все журналисты из каждой газеты кричат:
мол, новое чудо - в Канзасе проложат трассу,
вместо дороги из желтого кирпича.
Сузилась жизнь до шкалы от "не верю" до "верю".
Был раз волшебник, но чуда не сотворил.
Элли любому псу открывает двери,
вдруг бы еще Тотошка заговорил?
Видно, жива надежда Малютки Элли:
смех колокольцем, соломинки в волосах.
Светлое детство застряло во взрослом теле.
Детство, хранящее память о чудесах!
