Алиса докуривает свою сигарету, когда на улице погибает август. Чеширский кот улыбается ей со старых ветвей. "Плюнь, Алиса! Или оставь Шляпнику малость!"
А Алиса не слышит, Алисе двадцать, она считает себя старше этих детских рассказов. Алиса курит какую-то гадость, мешая в легких дым, запах пыли и кислорода малость.
"Брось, Алиса, смотри они курят Бонд с кнопкой, а ты какую-то Яву. Даже уничтожая себе изнутри нужно делать это осторожно, элегантно". Но слова Чешира в ее голове уподобляются утробному собачьему лаю.
Алисе двадцать, девочка уже давно не верит в сказки. Она знает, глаза Чешира - это звезды, хвост - провода, в сигаретном дыме и в облаке городской пыли она знает это без чьей-либо подсказки. В тонких пальцах белый стан папиросной бумаги догарает, словно в безудержном танце, забирая с собой умирающий летний ракурс. Алиса тушит окурок, шелчок, загорается новый, по ошибке названный сентябрем, август.
