Жил-был когда-то батрак.
Много лет прослужил он у барина и в награду за свои труды получил такого жалкого и несчастного ягненка,- глаза б на него не глядели.
Взял батрак ягненка и побрел по белу свету, и все бродил в поисках работы, а ягненка пас себе у обочины дорог, в редколесье, по берегам рек.
Ягненок рос, креп и сделался круглым, как огурчик.
С каждым днем колечки на нем становились все кудрявей и золотистее.
Теперь уж батрак от всего сердца поил и кормил ягненка, глаз с него не сводил - ведь только и утешения было у бедняги.
Однажды пас он его у обочины дороги и увидел царских глашатаев, которые извещали о том, что у царя есть дочь, пребывающая в свои молодые годы в большой печали.
Еще не нашлось такого человека, который сумел бы вызвать хоть слабую тень улыбки на ее лице.
Царь-де очень омрачен этим несчастьем и страдает денно и нощно.
Он извещает о том, что, если кто-либо развеселит его дочь, - получит ее в жены и половину царства впридачу.
Как прослышал батрак про такое, подумал:
Пойду-ка я в царский дворец, попытаю счастья.
А если опозорюсь, то, верно уж, буду не один".
И с этой думой пустился в путь-дорогу к царским хоромам.
Шел с утра до вечера, а как сумеркам сгущаться, дошел до какого-то села и постучался в одни ворота, чтоб пустили его переночевать.
Когда ворота открылись,- о боже! - увидел человек, что попал к самому попу, а тому - что делать! -пришлось притвориться, как человеку благочестивому, что принимает он его ночевать с открытой душой,
И повел батрака в одну из комнат.
Попадья и три его дочки как увидели овечку, так вьющиеся колечки ее стали им поперек горла.
И как могло быть иначе, если овечка, где проходила,- место золотила.
Поздней ночью надумали поповны: если украсть овечку они не могут, так хоть выдернут у бедняжки несколько золотых завитков.
Тихонько, на цыпочках, подкралась старшая дочь попа к овечке, дернула как можно больше завитков, а они не выдергиваются.
Тогда она решила меньше захватить и хотела опустить руку, а рука не опускается, будто приросла к овечке.
Приложила девица и другую руку, но рука, как только коснулась золотых шерстинок, так и окаменела.
Ужас, страх, дрожь забили бедную.
Пробует она вырваться, отдернуть руку - ни в какую!
Рука и точно приросла к шерсти овечки.
Не долго терпела и средняя поповна, - подкралась к дверям, чтоб тоже украсть хоть несколько кудряшек,
Как увидела, что сестра уже дергает овечку, - бросилась к ней, да не тут-то было! - и ее руки тотчас приклеились к завиткам овечки и, хоть тресни, не отдергиваются.
Через некоторое время не выдержала и младшая - и попалась, как остальные.
Поп с попадьей стали уж волноваться:
- Отчего так медлят наши дочки?
Что могло с ними случиться?
Попадья набралась смелости и пошла поглядеть, что делается в соседней комнате.
Открыв дверь, подумала она, что дочери не могут оторвать шерсть, и вцепилась сама в овечку обеими руками.
Да так и окаменела.
В тревоге и беспокойстве за дочерей пошел и поп разведать что-либо.
Отворил дверь комнаты и, думая помочь, схватился за плечи попадьи, чтоб потянуть назад, да - рраз! -приклеился сам вместе с попадьей и дочерьми.
До самого утра мучались они так, как не мучаются и птицы в клетках.
На другой день утром поднялся Чабан с восходом солнца и пустился в путь-дорогу, как задумал раньше.
Овечка тоже поднялась, пошла следом и потянула за собой все семейство попа.
Те плелись, спотыкаясь и падая, когда на четвереньках, когда ползком, чабан же все это видел, но, шагая впереди, не обращал на них внимания и только посмеивался в усы.
У околицы села некий человек, что веял зерно, увидев попа со своим семейством, в сердцах говорит своему помощнику:
Глянь-ка на попа,- поглоти его пустыня, так жаден, что и эту овечку хочет увести",- и, размахнувшись, хвать попа по спине лопатой так, что у того даже кости хрустнули.
Теперь уж и этот человек плелся за ними.
А овечка в погоне за травкой бежала то у обочины дороги, то через кустарники, и все приставшие к ней уже корчились от мук и усталости.
Так пришли они к царскому дворцу.
Батрак постучал в царские ворота и закричал что было мочи:
- Отворяйте ворота, веду с собой попа!
Стражники отворили ворота, и царь вышел ему навстречу.
Да как увидел его,- схватился за бока и ну хохотать, прямо задергался на месте.
Это была уже не шутка, а случай.
Такого ни с кем не приключалось ни до того, ни после.
А как подошел батрак ближе ко дворцу, - увидел в оконце наверху мрачную царскую дочь, что ни разу в своей жизни не засмеялась.
Взглянув на перепуганного и растерянного попа, на всех остальных, держащихся один за другого, и на свечку, которая, что ни шаг,- валила их всех наземь, как нельзя смешнее, не удержалась она и так рассмеялась, что остановиться не могла.
Так весело смеялась царская дочь.
Словно солнце опустилось на землю и все богатство мира скопилось у царского дворца - такая радость охватила людей, а больше всех - самого царя.
Велел он созвать лучших музыкантов, а батрака одел в одежды, отливающие золотом, обручил его со своей дочерью, и закатили они свадьбу,- другой такой не было еще и в помине.
Был и я на том пиру, пировал много недель и месяцев.
От большого веселья принялись гости стрелять из пушки, да по невнимательности и меня зарядили в нее вместо снаряда.
Как пальнули - летел я, летел и вот попал прямо сюда, чтоб рассказать вам эту сказку о батраке и его овечке.
