С утра, на дореформенной кровати
(Где, кажется, жила мадам Амор)
Все чудится теперь уже некстати.
Во всех прихожих — бесноватый вор.
Что ищут здесь, вдали от колеи,
Пристраиваясь к нежности пространной?
Я вижу вас из кухни и из ванной,
Покуда эти ночи — не мои.
Берите все! Тогда вздохну свободно,
Прочувствую весь дзен. Сегодня это модно.
Я без часов, по ощущеньям лет
Могу определить свои сомненья.
Сочувствую, что их сегодня нет;
На свете все подвластно тленью.
Во двор войдите до парадной,
Что выглядит, увы, не по-людски.
Направо будут с озера пески:
Привет передавайте ненаглядной.
Не мог я ничего тогда предвидеть,
Но как сейчас ее мне ненавидеть?
Так вот... О чем я начал говорить?
Опять о том, что вырваться не может.
Талантом, стало быть, приворожить
Ее послали? Только душу гложет
Вся безнадежность и бессмысленность любви.
Дороже памяти не сделался отход
На новый накрененный пароход,
Где наслаждаюсь тем обманом визави.
Я не хочу ни вод, ни самогона,
А только лишь обеденного звона.
Стихи из боли складывает шустро.
Мне подает в халате вкусный латте.
А по углам и в этот день все пусто,
Ведь у нее остался аргентинский мате.
Но я узнал... О чем? Не делаю рекламы
Поэту, что сказал в тот миг опустошенно
О том, о сем... И предрешенно
Ушел за голосом пушистой ламы.
За океаном, кажется, видней,
Как мне избавиться от надоевших дней.
Вот новый день, горячий чай, холодный снег.
Жду долго между ними я рассвета.
Один прошел не спящий человек
До темных окон без ответа.
За ними нет моих страданий,
Что волочатся пятый год.
Не узнан узкий переход
По следу долгих расставаний.
Молчат озябшие на станции вагоны,
Идет тепло от питерской иконы...
