Пароконная телега так резко и со скрипом переваливалась на ухабах, что казалось вот - вот полопаются деревянные спицы и выпадут из разбитых гнёзд рассохшихся ступиц колёс. Наконец - то выползли из этой, казалось бесконечной, изъеденной глубокими оврагами, словно морщинами, ложбины и, поднявшись на перевал, увидели конечный пункт своего длительного путешествия. На другом берегу небольшой, извилистой речушки, протекающей по "согре", показалась деревенька в две улицы, в которой родился Володька, из которой начались его странствия по миру, и в которую вновь возвращался наш герой со всем своим семейством, и их небогатым скарбом.
А семейство их состояло из шести человек: отец - Иван Юльевич, мать Дарья Павловна и четверых детей. Старшей, красавице Валентине исполнилось к этому времени пятнадцать лет, Николаю - двенадцать, Анатолию девять, а Володьке только шесть. Главе семейства в этом году перевалило за шестьдесят семь лет, но выглядел всего на сорок - такой суховатый, выше среднего роста, плечистый и жилистый крепыш. При одном взгляде на него была видна военная выправка. Плюс к этому ещё, видимо, добрые гены достались от предков! Мать Володькина была на двадцать один год моложе мужа и в свои сорок шесть выглядела под стать мужу, тоже очень моложаво и привлекательно! Всего родила мужу шестерых детей, но два первенца умерли от простого ОРЗ.
Уже без приключений переехали по броду через неглубокое, но широкое место речушки и подъехали к двухквартирному рубленому, бревёнчатому дому, который им предоставили для жилья. Спрыгнули с телеги и, отряхнувшись от насевшей на небогатую одежонку пыли, стали снимать свои запыленные за дорогу пожитки, завязанные в узлы, которые повидали очень многое в постоянных дальних странствиях со своими хозяевами. Некоторые люди таких путешественников называли ""рямошниками"". Может оно и так, потому - что, сколько себя помнит Володька, стоят перед глазами только дальние, пыльные дороги, изнуряющая жара, нестерпимая жажда пить и голод... Переезжали со своими ""рямками"" с места на место в поисках лучшей доли. А где эта лучшая доля для нищеты? Никто этого не знал. Она в послевоенное время была везде и для всех одинакова...
- Вот здесь, теперь мы и будем жить! - сказал отец, показывая на эту деревушку - Больше никуда переезжать не будем! Хватит, намучались! Всё равно лучшего места не найти... В родном краю, говорят, стены дома помогают!!!
Из - за угла двухквартирного бревенчатого дома высунулась любопытствующая мордашка небольшого веснушчатого мальчугана. Увидев, что его заметили, вновь спрятался за углом.
- Цыгане! Цыгане приехали! - Послышались испуганные крики деревенских ребятишек, которые вмиг, как тараканы, разбежавшись в разные стороны, попрятались по щелям.
Взрослого населения, кроме одноногого, пожилого дяди Яши, который стоял у плетня своего дома, опираясь на массивную трость, в деревне не было, так как началась летняя страда по заготовке сена, и все были в поле. Деревня Калиновка небольшая, а детишек, как и в других поселениях, рожали много в то послевоенное время. Истосковавшись в тылу по мужской ласке деревенские женщины каждый год приносили детишек на белый свет, увеличивая демографию в СССР... Лишь в одну только семью из четырёх вернулся мужик с войны! Будь проклят фашизм на всей земле - сколько народу погибло... Светлая память и низкий поклон Советским солдатам за то, что они поклали свои жизни на алтарь Свободы и дали возможность продолжения нашей жизни. Заодно с замужними женщинами и вдовы ходили горделиво с животами, в которых развивалось семя от чужих мужей. Но жёны не особо ругались ни на них, ни на своих мужей - кобелей, потому - что понимали всё это и сочувствовали вдовам.
- Да, пусть! Мужики заслужили этого! Останется и нам! На всех хватит, если будут подкармливать наших самцов! Зато свои продукты сохраним! - Шутили незлобиво, но ""зарываться"" мужьям в любвеобильной похоти особо не давали....
Через некоторое время уже всех жителей в деревне можно было считать родственниками по крови. Тогда ещё генной инженерии не было и невозможно было доказать у какого подростка какой был кровный отец в деревне, потому - что уж больно все схожи были. Было такое нужное дело.... Было! Володькин отец уже не воевал в эту вторую мировую, потому - что призывной возраст не позволил. В 1941 году ему уже перевалило за 55 лет. Сколько бы ни просился добровольцем в военкомате - не взяли.
Ну, вернёмся ко времени приезда в деревню.… Увидев выглядывавшего из - за угла соседского мальчишку, Володька подошёл к нему сам.
- Айда знакомиться!
- Не - е - е... Боюсь!
- Чего боишься?
- Цыган! Они детей воруют!
- Да не цыгане мы! Это мы жили в Казахстане в городе Алма - ата, вот и загорели там на юге! Айда! Меня зовут Володька, а тебя как?
Мальчуган небольшого росточка, лет семи неуверенно вышел из - за угла и стал приближаться, оглядываясь по сторонам, как - бы подыскивая путь к отступлению, чтобы в любой момент дать ""стрекача"", если что - то пойдёт не так.... Между уже пожелтевших от никотина пальцев у него дымилась газетная самокрутка набитая рубленым табаком, называемая в народе ""козья ножка"". Наконец - то, осмелившись, он подошёл и подал свободную руку Володьке.
- Ванька!
- Вот и молодец! Володя! Будем друзьями! В школу ходишь?
- Не - е! В этом году только пойду в первый класс. А вы значит, через стенку с нами жить будете?
- Да! - Володька утвердительно кивнул головой - А зачем ты куришь?
- Зубы болят! Как закурю, так сразу боль проходит...
С месяц попозже, за тонкой стеновой перегородкой, часто будет слышно надоедливое Ванькино нытьё и Володька, чтобы отучить его от этого нытья, нажимал на гармони в унисон на такой же нудный голос. Ванька, услыхав пение гармони, начинал подвывать ещё сильнее. Володька тоже, но уже громче и надрывнее растягивал меха гармони с гундосым звуком. И отучил же, отучил ныть Ваньку! Перестало надоедать его постоянное нытьё!
В этом году Володька тоже пойдёт в школу, так как в свои шесть лет он уже завоевал авторитет даже среди взрослых своей начитанностью. Жажда знаний наполняла его развивающийся мозг, и потому ��н читал всё, что попадало под руку! Но особые интересы у него были к литературе о приключениях, дальних путешествиях, исторической литературе и фантастике. Услышав зов отца, он пошёл помогать сносить узлы внутрь дома. Узлов было немного, и поэтому снесли их в дом быстро. Но, по обычаю, первую запустили в дом через порог кошку Маруську, освободив из клетки. Она с радостью, что её освободили из длительного заточения при переезде, сразу же, как заправская хозяйка, стала обнюхивать углы, наводя ужас на хозяйничающих в пустой квартире мышей. Затем, какие - то манипуляции родителей с хозяином квартиры - домовым... После всего этого,выпроводив детей гулять на улицу, родители остались в доме наводить порядок и разбирать смятое за дорогу барахло.
Квартира была небольшая, всего около пятнадцати квадратных метров, но тогда это показалось роскошью. СССР - образование республик молодое, перенесшее тяготы гражданской и Великой отечественной и поэтому не у каждого было иметь счастье жить в такой квартире. Справа у входа стояла полуразвалившаяся печь, которую отец быстро подремонтировал. Сколотил нары из досок, которые подвезли им ещё с утра из совхозного склада. Детей послали на болото за осокой, и, когда её принесли в мешках, сразу же набили матрацовки и положили их сверху нар. Вот на этих матрацовках и спали, пока в дальнейшем не насобирали пуха птицы, за огородами, по краю болота, и не сшили добротные пуховые матрацы. Спали покатом, всей семьей. Как говорится: - В тесноте, да не в обиде! На судьбу не роптали, ведь многие семьи жили тогда ещё похуже, даже в вырытых землянках. Это Володиному отцу, как хорошему мастеру ""на все руки"", дали хорошее жильё.
В дальнейшем процессе проживания отец смастерил четыре добротных табурета, стол и модный по тем временам комод для вещей, которых толком - то и не было. Справа, на стене у печи, отец соорудил шкафчик для посуды. А посуда всего - то и состояла из ведёрного чугуна, чугунной большой сковороды, нескольких самодельных деревянных ложек, армейских алюминиевых кружек, деревянного половника и мисок из бересты, да ещё четыре глиняных кувшина для молока.
Благо хоть то, что корову - молочницу, им дали авансом в совхозе. В правом переднем углу отец поставил образа, на которые молился по нескольку раз в день. В детстве он закончил четыре класса церковно - приходской школы и владел неплохой грамотой по тем временам. Слепо и преданно верил в Бога. Но кроме него больше ни кто не молился. Да он и не принуждал семью к этому, хотя и ""старой закваски"" был. Родился в 1886 году в Самарской губернии, в зажиточной семье. Но рано остался без отца и матери, воспитывался старшим братом, да нянькой. Старший его брат впоследствии стал офицером царской армии, а сам служил в Семёновском полку. Повоевал в своё время и на Германской, заслужив за храбрость два Георгиевских креста. Затем произошла революция в 1917 году и их послали на разгон бастующих возле Зимнего дворца в Питере. Говорил так, когда его расспрашивали о революции дети:
- Да что там, сынки было - то! По два раза стрелили и вся революция! Разоружили всех и кого куда... Видел я и Ленина - немецкого шпиёна! Вот из - за этих революционеров и пошла жизнь колесом. Я вернулся в свою деревню, а старший брат, боясь за свою жизнь, так как офицеров, хоть и не всех, но судили строго, то украв мои документы, сбежал за границу...
На власть обиды не держал отец, быстро «поднял» и укрепил своё хозяйство. Уже имел четыре коровы, четыре лошади, надел земли. Но во время коллективизации всё отдал в колхоз без роптания, так как понимал, что одному не выжить в этом сложном мире. За время долгой своей жизни пережил двух жен, от которых осталось одиннадцать детей. Одна жена умерла от тифа, другая от голода. Рассказывал, что голод был такой сильный, что для того, чтобы спасти жену и детей он поменял свой дом на несколько булок хлеба. Когда умерла жена, он , умудрившись вырваться из колхоза, переехал в Сибирь. Дети выросли, девчата вышли замуж, сыновья поженились, и он остался один. Плюнул на всё и уехал во Владивосток на заработки. Когда - то до революции он там был и места те ему понравились.Там устроился на рыболовецкий флот, подкопил немного деньжат и вернулся в Западную Сибирь. Что - что, иногда ругался, но сквернословить, никогда не сквернословил. Первую пенсию дали отцу только в семьдесят один год.
С Володькиной матерью их свела судьба нежданно - негаданно... Мать тоже осталась вдовой, после того, как её мужа - председателя колхоза убили кулаки. Выйти из колхоза вдовой женщине можно было лишь тогда, если повезёт выйти замуж за иногороднего. Отец, в свои пятьдесят два года выглядел завидным мужиком, вот их и свели, чтобы ""вырвать"" из колхоза знакомые люди. Поженившись, они переехали в город Сталинск, где отец работал на угольных шахтах. Мать - Дарья не брезговала любой чёрной работой. Была, как и многие другие в те времена, совсем неграмотная, но зато деньги считала хорошо! Может поэтому и передались в генах Володьке её математические способности... Ещё, правда, научилась расписываться четырьмя корявыми буквами в ведомостях, при получении заработной платы. Но неграмотность не помешала ей выжить в этой непростой жизни, да ещё и вырастить, из шести ею рождённых, оставшихся четверых детей. Два первенца умерли от, казалось – бы, простого ОРЗ. Какая медицина была тогда? Всего один фельдшер на несколько деревень, да две - три бабки знахарки, которые лечили травками и заговорами.
Всё первое лето, после их перезда в деревню, было насыщено драчками между подростками. Вражду для другой улицы, в основном, составляли приехавшие чужаки, которыми являлись Вовка и его братья. В деревнях испокон веков враждовала одна улица с другой. На той улице, где поселилась Вовкина семья, уже с первых дней верховодил его брат Анатолий, успевший за короткий промежуток времени завоевать авторитет. А авторитет завоевал он благодаря своему безымянному пальцу правой руки. Три года назад у него была травмирована ногтевая фаланга. Когда зажила рана, то фаланга за счёт костного мозоля, увеличилась почти в два раза. И когда он ставил ""щелбаны"" пацанам, то они падали ниц от хлёсткого щелчка, словно как от кувалды, и с воплями катались по земле от невыносимой боли. Поэтому, стоило лишь только ему завернуть палец для щелчка, пацаны разбегались подальше и с опаской поглядывали на скрученный Толькин палец. Так что его авторитет на своей улице всеми подростками был принят единогласно. Но ведь надо было ещё и по всей деревне над подростками верховодить... Вот и случались из - за этого желания верховодить постоянные разборки между подростками. Как у животных в стаде, так и пацанов присутствовала иерархия. Вожак в стаде обязательно должен был быть, иначе наступит анархия, а это неприемлемо не только у взрослых, но и у подростков. Человечество, в постоянных междоусобицах и войнах, видимо, недалеко ушло в стадном развитии от животных. Поэтому в битвах каждая нация хотела добиться превосходства над другой, чтобы править всем человечеством. Так и у подростков - принцип стада! Кто - то же должен быть вожаком в стаде!
До приезда Володьки с братьями, вожаком в деревне считался Шулепов Шурка. Он был немного постарше других и иногда, когда его отец отлучался из дома, брал висевшую на стене настоящую отцовскую саблю, джигитовал ею, чтобы держать в страхе сверстников. Каждый уважающий себя пацан в деревне имел оружие, в виде деревянного меча, лука, стрел, арбалета, пугача и самострела. Луки выстругивали из гибкой ровненькой черёмухи, которая росла вдоволь по берегам речки. Стрелы к луку и арбалету делали из сухого, крепкого камыша, а наконечники к ним вырезали и скручивали из тонкой пищевой жести консервных банок.
Пугачи делали из медных восьмимиллиметровых трубок. Один конец трубки расклёпывали молотком и сгибали под углом. Затем брали гвоздь, обтачивали его немного, чтобы не был таким острым, сгибали под углом девяносто градусов и надевали хорошую, крепкую резинку. Постоянно воровали дома спички, за отсутствие которых в дальнейшем получали подзатыльники. Крошили со спичечных головок серу внутрь трубки, трамбовали, и, взведя гвоздик, нажимали на резинку. Гвоздик резко срывался и воспламенял серу. Потому и называли пугачом, что получался хлёсткий такой, пугающий тишину, выстрел. Но с пороха, как ни крути, получался ""выразительней"" выстрел. Только мало у кого он был дома...
Делали и самопалы. Так же заклёпывали с одной стороны трубку, но уже брали внутренним диаметром десятимиллиметровую, и делали с боку пропил в ней трёхгранным напильником для воспламенения пороха. Затем выстругивали ложе под неё с удобной ручкой, типа пистолета, и крепко привязывали проволокой. Для выстрела набивали порохом, пыжами из бумаги, затем нарубленными кусочками гвоздей. Всё это прикрывали пыжами. Сбоку у пропила трубки вбивали из проволоки небольшую скобку для удержания ряда спичек. Затем заталкивали под эту скобку несколько спичинок и привязывали всё это сооружение к тонкому деревцу. Далее брали спичечный коробок и чиркнув им по самой удалённой от отверстия спичечной головке, воспламеняли её и, пока уложенные в ряд головки загорались по очереди, доходя до прорези, успевали убежать подальше от этого самопала... Поначалу стреляли, держа в руках это произведение искусства, а потом, когда случилось несчастье с Шуркой Шулеповым, стали привязывать самопалы к деревьям. Получилось так что, или кусочки мелко нарезанных гвоздей заклинили, или туго затрамбовали пыжи, но факт то, что разорвало трубку и оторвало несколько пальцев сильно изуродовав Шурке ладонь, сделав его инвалидом. Всем ""Кулибиным"" досталось тогда по первое число от родителей. После поучительной экзекуции стали прятать в согре самопалы и там продолжать стрельбу. Что поделаешь, если у мальчишек тяга к оружию на генном уровне! Из таких вот испытателей и получаются в дальнейшем Калашниковы!
Из - за этой тяги к оружию, и в Володькиной судьбе произойдёт одна трагическая история. Когда он уже станет повзрослее, старший брат уходя в армию, подарит им с Толей дряхленькое ружьецо двадцать восьмого калибра без бойка. Иногда уходили в согру и постреливали с него. Однажды в гости к ним пришёл их двоюродный братишка Витя, проживающий в селе Ярки, которое находилось в шести километрах от Калиновки. Слово за слово и обменяли ружьё на мотовелосипед Виктора.
И вот после этого размена прошло совсем немного дней и Виктор с братом пошли в лес, чтобы пострелять с этого ружья. Там увидели вылетевшую ворону с гнезда, расположенного на самой высоте у развилка ветвей. И вот надо же было залезть младшему братишке Юре по этому дереву, чтобы разорить гнездо. Ворона с криком стала летать рядом, а Витёк взял и выстрелил в воздух, чтобы отпугнуть её. Ворона - то отлетела, но и Юра от испуга сорвался с дерева и, ударившись о землю, разбился насмерть. Вот такие дела... Долго потом следователи ""таскали"" по допросам и Виктора, и Володьку с Толей. Всё ничего, да только Юрика не вернёшь.
Чуть ранее, когда ружьё ещё не поменяли, Володька решил однажды пойти с ним на охоту. А так как в ружье не было бойка, поэтому в карман наложил несколько запасных бойков нарубленных из гвоздей. Чтобы из пустого ствола не мог вылететь боёк, сначала вставляешь в ствол патрон, а потом уже и боёк и закрываешь ружье, держа его кверху стволом. Первый и последний выстрел по уткам Володя произвел, идя вдоль речки, поросшей по берегам кустарниками красной, чёрной смородины и калины. Пройдя уже метров триста вдоль кустарников, как вдруг неожиданно поднявшись с омута, с шумом и кряканьем вылетели утка и следом за нею селезень. Володя слышал от старших, что влёт стрелять надо с небольшим опережением. Вот и пальнул он по уткам, закрыв глаза от страха. В ту же секунду после выстрела открыл глаза и увидел как они одновременно ""спикировав"" тяжело упали на чистом месте. Ликуя от удачного выстрела, он подбежал к своему первому трофею, но когда увидел закрывающиеся глаза птиц и стекающую по перьям кровь на траву, всё внутри у него перевернулось, и он чуть не заплакал, представив себя убийцей, которого осуждает весь мир и вся Вселенная. Ребёнок он и есть ребёнок! В дальнейшей жизни, Володя ""пересилит"" себя и любимым ""хобби"" у него, как и у любого настоящего мужчины, будет преобладать охота и рыбалка. Много чего из зверья и птицы придётся пострелять, но утку больше не будет стрелять никогда!!!
А вот драки происходили в деревне очень интересно, как в исторических фильмах. Посреди деревни протекал небольшой ручей, который впадал внизу в болото за огородами, возле которого и собирались враждующие стороны. После того, как у Шурки Шулепова покалечилась рука, в его бывшей команде стал вожаком Коля Козлов, у которого тоже от стрельбы из самопала на указательном пальце правой руки не хватало две фаланги. ""Бойцы"" становились по оба берега ручья, и недобро поглядывая друг на друга, постукивали деревянными мечами по лодыжкам босых ног. Затем выходили вожаки, и начиналась потасовка. Сначала бились мечами, потом дело доходило до кулачного боя и заканчивалось всё борьбой. Как ни старше был Коля Козлов, но Толик - Володин брат всё же пересиливал его и потому он быстро стал вожаком всей округи. Кто не согласен был с этим, чтобы сдаться на милость победителя, тот получал «успокоительных» по сопатке. Бывало, что и жерди с оград шли в ход... Дома крепко доставалось от родителей за эти ""войнушки"". Но, в конце - концов, Толик установил диктатуру единовластия и прекратил все распри враждующих сторон.
После этого делились на две команды и играли в войну между русскими и немцами. Немцами никто не хотел быть, поэтому установили очерёдность. В деревне уже не играли в войну, а за согрой построили штабные землянки, вскопали большой участок земли для границы и уже там, собираясь в свободное от работы время ""отводили"" душу!!!
Мать с отцом, помимо коровы, расширили своё хозяйство и держали свиней, кур, гусей. В огороде посадили все, что нужно было для прокорма семьи - благо земли было вдоволь за домом вниз до самого согорного болота. Из леса приучены были приносить ягоды красной и чёрной смородины. Также брали плоды черёмухи и калины, росшей в изобилии по - над речкой. В логах, не так далеко от деревни, набирали вёдрами и клубнику и землянику. Щавель, дикий лук и чеснок тоже часто домой приносили для еды. Старший брат зимой ставил петли на зайцев. Ходил в лес на самодельных лыжах из берёзы. Это его увлечение приносило неплохие результаты и частенько лакомились зайчатинкой.
А вот рыбалка была самым любимым промыслом у детей. О том, как рыбачили можно многое рассказать.… Прудили в узком месте реку травяными пластами, и, когда ниже запруды вода иссякала, то уже между коряг ловили щуку и налима голыми руками. Ниже по течению, где начиналась цепь глубоких омутов, ставили на перешейках между ними самодельно плетёные сачки, и в них загоняли рыбу из омута, пугая её специальными ""бутами"". Бут - это длинная, ровная жердь, на конце которой прикреплялся раструб из жести, типа рупора, при шлепанье которым по воде раздавался глухой звук, уходящий вглубь омута, и рыба как ошалевшая уплывала, подальше, ища спасения от этих звуков, и попадала в сачки.
Рыбачили и на удочки с поплавком, уходя на далёкие омута. Леску и крючки к удочке брали у заготовителя, которого называли ""тряпочником"". Заготовитель, редко появлялся в деревне, но был желанным гостем, не только у взрослых, но и у детей. Принимал тряпьё, кости, цветной металл, за которые происходил мен на предметы рыболовства. А уж костей - то хватало. Раскапывали в Чёрном логу кости животных, а может и людей (кто понимал в те годы), засыпанные временем после гражданской войны и сдавали их. Даже помнится Володьке, что однажды в реке, нашли бивень мамонта. Как - то Володька стоял на коленях в узком месте речушки, а ребята загоняли сверху рыбу на него. Вдруг с большой скоростью на него налетела метровая щука и, сбив его с ног, уплыла вниз по течению, ""оставив рыбаков с носом"". А Володька, отлетев в сторону, ударился обо что - то твёрдое, повредив правую ногу. Когда подошли ребята, то начали упрекать его, что он упустил такую рыбину. Но, когда Володька рассказал им про всё произошедшее с ним, то после исследования дна реки обнаружили и выкопали большую толстую кость, которую и двоим - то поднять тяжело было. Заготовитель очень обрадовался этому подарку, но ребяткам не сказал ничего. Только в дальнейшем узнали, что оказались ""лохами"", сдав бивень мамонта.
Но ещё от взрослых научились и опасному браконьерству. Брали бутылку из - под водки, которую в те времена не так - то просто было отыскать, потому - что их сдавали в магазин, да и пили поменьше. В пустую бутылку наливали воды миллимитров сто - сто пятьдесят. Сверху на воду, через горлышко бутылки наталкивали немного сухой соломы или сухих древесных палочек, на солому несколько кусочков карбида. Затем плотно и осторожно затыкали крепко пробкой, привязывали грузик и, взбаламутив содержимое, чтобы пошла реакция от карбида с водой, быстро бросали в воду. И когда бутылка со смертоносным грузом уходила на дно, раздавался глухой взрыв, после которого ребятня, с визгом от полученного эффекта, собирала оглушенную рыбу. Пацаны - есть пацаны... Однажды кинули бутылку, а грузик оторвался и хлопчики, бледнея от страха, попадали на землю. Хорошо, что выбило пробку и бутылка, взлетела вверх как ракета, а не в сторону детей и разорвавшись на небольшой высоте осыпала их мелким стеклом. Потом от взрослых попало, потому что кто – то из них, при купании в этих местах, сильно порезался стеклом. После «хорошего» нагоняя сразу перестали пацаны глушить рыбу карбидом. Вот так и жили, питаясь плодами природы, которыми одарила человечество Земля - матушка... Спасибо ей и низкий поклон, что помогла выжить в то сложное, послевоенное время, да и сейчас помогает тем, кто её любит и ухаживает за ней.
Володьке с Толей от отца не попадало. Зато старший брат - Николашка - ""Кровавый"" бил их до ""потери пульса"". Загонит в угол под кровать и бичом с металлическими кольцами между коленцев, плетённым из сыромятины, хлещет по ним до тех пор, пока они, наревевшись как резаные от этих хлёстких ударов, переставали даже всхлипывать, потому - что и не разрешал, и сил уже не было плакать. Если услышит что они ещё плачут, то бил ещё сильней. Поэтому сидели в углу, вздрагивая от перенесённой боли и обиды, размазывая кулачками слёзы по грязным щекам, и засыпали там же, пока не приходили родители с работы домой. От фашистов, что - ли перенял этот садизм? В страхе от того, что им ещё перепадёт от Николашки, они не жаловались родителям. Прошли годы и всё, хоть и осталось это в памяти, но простили ему это издевательство над собой братья – зла не держали в душе. Много и хорошего он делал для них иногда.… Умер в сорокалетнем возрасте – «хватанул» с похмелья уксуса полный стакан, перепутав с водкой. Жалко!!! А ведь какие руки золотые были: и неплохой комбайнер, и тракторист, и столяр, и плотник. А на баяне или аккордеоне играл – поискать в округе такого специалиста надо было! По самоучителю выучил нотную грамоту и работал в нескольких районных домах культуры. Даже по областному телевидению играли трио баянистов, исполняя замечательное произведение «Дождь». А как они играли - заслушаешься!!!! Эх! Губит людей не пиво – губит людей вода! Светлая память ему!
Самая старшая из детей у них в семье сестра Валентина. Ну, это вообще была писаная красавица - только полотна маслом с неё писать.… Много увивалось за ней парней, и любовь была сильная, но вот замуж выдали её не по любви родители. Почему? Зачем? Думается, чтобы избавиться от «лишнего рта»! У одного тридцатилетнего мужчины, проживающего в этой же деревне, умерла жена, и он остался вдов. Пацаны ему дали кликуху – «Бабка немка – сын хохол»! Поспорил с мужиками, что добьется её и добился! Отец его – украинец умер рано, и он остался с высланной из Самары матерью – немкой. Тогда много было репрессированных немцев оттуда. Сейчас многие немцы обижаются, что их сюда в Сибирь и Казахстан переселили насильно. Но Сталин был умный тактик, и стратег, и знал что делал. Не нам судить это!!! В журнале Огонёк впоследствии была статья о том, что немцы, проживающие в СССР за Волгой, уже готовили к приходу Гитлера и полки и аэродромы…. Так что госпожа История рассудила своё....
Жил будущий зять с матерью, на краю деревни, во врытой на половину в землю постройке. Эти бедняцкие постройки так и звали – землянки. А что поделаешь? Время тяжёлое было послевоенное. Но люди не замечали этих тягот жизни и жили в добре, согласии и взаимопомощи. Некоторые фронтовики искали счастье на дне фляги с брагой, да, к сожалению разве там его найдёшь – некоторые спивались и умирали. Иногда доходило и до смешного… Дядя Семён Митьковский, обнимая коленями флягу, доставал кружкой брагу из неё и чокаясь с флягой, провозглашал громко тосты:
- За Сталина! За Ленина! За Рокоссовского! За Жукова! – И так, перечисляя всех великих полководцев пил брагу до тех пор, пока не падал около фляги…
Конечно, их можно было понять. Они перенесли такое на войне, и остались только благодаря чуду в живых. Многие пришли покалеченными и телом и душой. Редко кого в деревне можно было встретить без деревяшек вместо ноги. У многих не было и рук. Но жили же люди! Всяко – разно жили!!! Приспосабливались и работали, хоть и без руки и ноги, а работали! Володе повезло - только четыре маминых брата побывали на войне, но все вернулись домой живыми. Вот только он их не видел никогда, потому что они жили далеко в других населённых пунктах.
До замужества Валентины, все деревенские девчонки почти каждый вечер собирались у них дома, и, лузгая семечки прямо на пол, слушали под граммофон песни в исполнении Марка Бернеса, Утёсова и Шульженко. Граммофон, который привезли из Алма – ата, тогда казался чудом, и был в деревне только у Володькиных родителей. Володька был меньшим и любимцем, поэтому девчонки его не выгоняли на улицу, как других братьев, чтобы не мешали им сплетничать. Частенько, бывало, девчонки ворожили по святым праздникам. Завешивали шалями окна, ставили на стол зеркало и зажигали под зеркалом свечку. Затем, каждая из них, по очереди, с напряжением и страхом, смотрела в зеркало, которое было обращено к двери, и говорила:
- Мой суженый, мой ряженый - покажись, появись!
Жмутся друг к другу от страха – ведь если кто появится в зеркале, надо не только рассмотреть жениха, но и успеть закрыть зеркало, иначе, по поверью, он задавит насмерть. Если ненароком скрипнет дверь, то роняли зеркало на стол и визжали так сильно от страха, что до другого конца деревни слышно было!!! В те времена верили во всякую нечисть…
Да и пацаны тоже хороши... Соберутся вечером за деревней у совхозной бани, залезут на горище под крышу и, собравшись в кружок, начинают рассказывать всякие страшные истории. Потом боялись по темноте домой идти по одному. Рассказывали, как в одном селе появилась ведьмачка, которая умерщвляла грудных детей. За короткий срок в селе умерло трое детишек, а так как фельдшер ни чем не смог объяснить эти смерти, всё свалили на ведьм, которых, вроде – бы, видели как они заходили бесшумно в хату и, проходя по тряпичным, вязаным дорожкам до колыбелек, в которых находились младенцы, наклонялись над колыбелью и дышали на них своим смрадом. Затем быстро исчезали, а ребёнок после её посещения начинал биться в судорогах, гореть в большой температуре и через три дня умирал в муках и стонах.
И вот однажды, один крепенький, смелый мужичонка, у которого был грудничок, решил подкараулить ведьму. Попросил в совхозе отпуск на несколько дней и стал караулить. Днём спал, а ночью с топором сидел в углу под образами, поглядывая на дверь. И всё же дождался своего часа! Однажды, тёмной ночью, дверь немного заскрипела и в проёме показалась, вся закутанная в чёрное одеяние, небольшая фигура. Она стала приближаться к колыбели, в которой спал, сладко посапывая, ребёночек. Но не успела она наклониться над колыбелью, так как мужик резко вскочил и рубанул топором по ненавистному тёмному образу. Ведьмачка получила сильнейший удар топором по локтю. Рука по локоть отлетела и из отсечённого места руки забила фонтаном кровь. Ведьма с ужасным криком выскочила на улицу и исчезла – будто не была. Зажгли керосиновую лампу и стали осторожно рассматривать руку, которая ещё делала хватательные движения своими костлявыми пальцами с длинными корявыми когтями. Рука как рука – только ногти длинные. На другой день только и было разговоров об этой ведьме на деревне. Странно очень! Откуда она взялась и куда исчезла? Никто и ничего сказать не может! И следа крови не видно, почему – то?! Приезжавший из райцентра следователь тоже ничего не обнаружил, но улику забрал с собой.
А тут, обратили внимание, что свинарка Фёкла уже третий день не выходит на работу. Отправил управляющий совхозом конторскую техничку к ней домой - узнать что случилось. Через несколько минут прибежала назад техничка – вся бледная и слова не может вымолвить от страха. Что – то нечленораздельное вылетает из её перекошенного рта, только указывает пальцем на Фёклин дом и крестится безперестанно. Так ничего от неё и не добившись, управляющий взял с собою бригадира свиноводческого комплекса и пошли к Фёкле. Войдя к ней домой, они увидели на лежанке русской печи какой – то тряпичный комок. Приподняв тряпки, они увидели под ними Фёклу с отрубленной рукой.… Та, злобно оскалилась, спрыгнула с лежанки и схватила уцелевшей рукой за горло управляющего. В этот кульминационный момент, рассказывающий, резко хватает кого – нибудь с криком за руку:
- Отдай мою руку!!!
Сердце уходило в пятки и все сбивались от страха в кучу малу. Это сейчас дети привыкли к фильмам ужаса и не боятся ни Бога, ни Чёрта.
А вот этот случай, что произошёл с Володькой, он так и не смог объяснить себе. Однажды, они с матерью ходили в другую деревню, подрабатывали на огороде там у знакомых. Мать осталась после работы там ночевать, а Володька решил идти домой. До дома всего несколько километров и тропинка проходила вдоль согры. Уже смеркалось, и он торопился до темноты успеть домой. Про эти места ходили такие ужасные слухи, что поневоле волосы дыбом вставали. Быстро дошёл до останков моста, который ещё во время гражданской войны строили белогвардейцы для переправы тяжёлого оружия через реку. Вдруг, из под моста, выскочило что – то несуразное, похожее на чертёнка, и кинулось с каким – то клёкотом к Володьке. Тот от страха припустил бежать так, что как говорится: - Ноги к попке прилипали! Это нечто за ним… Володька бежал так, что ни один спортсмен с такой скоростью бы не пробежал, а существо не желало отставать от него. Не помня себя от страха, Володька пересёк неглубокий ручей, протекающий за свинарником и только тут осмелившись, остановился. Сердце его готово было выскочить наружу. Оглянувшись, он увидел нечто странное…. Это чёрное нечто поднялось во весь рост и, погрозив Володьке кулаком, исчезло, превратившись в облачко дыма. Может быть это ему показалось, а может и нет – у страха то глаза велики… Виноваты взрослые, пугая детей всякими страшными историями, навязывая им комплексы мистического воображения.
И всё же нет ничего страшнее, чем убегать от разъярённого колхозного быка. Мальчишки, всё же, любят всякие экстремальные ситуации. Как – то за деревней, у брода через реку, пацаны увидели отдельно пасшегося быка - производителя с кольцом в носу, который весом был не менее тонны. И вот надо же было им затронуть его? Встали неподалёку от него толпой, и давай дразнить:
- Быня, быня, бынярой – забодай меня рогой…
Бычара оторвал свою голову от земли, увешанную боевыми рогами и посмотрел на пацанов, как на придурков. Но те не унимались, продолжая дразнить его. Смотрел, смотрел на них этот бык, а потом копытом стал рыть землю под собой, раскидывая комьями по сторонам метров на пять, и одновременно глаза его от злости стали наливаться кровью. Пацаны, почуяв неладное, насторожились, но продолжали своё «грязное» дело. И тогда бык, взмахнув косматой головой, вырвал металлический кол из земли, за который он был прикреплён цепью и кинулся на обидчиков. Пацаны, тут же бросились врассыпную, не чуя ног под собой, только между ног в мошонке что – то неприятно защемило от страха. Не помнит Володька как он добежал и укрылся в сторожке конюха, это одному Богу известно, но это был первый и последний раз в жизни. Не советует ни кому больше такое делать….
Много было в Володькиной жизни и хорошего и неприятного. Вот ещё один случай:
Однажды, играя в войнушки между русскими и немцами, Володька убегал от врага по соломенной крыше телятника. Вдруг начался сильный дождь, и он хотел спуститься по электрическому столбу, находящемуся на углу телятника. Торопясь, он машинально ухватился за два изолированных серых провода, и его так шибануло током, что он, как говорится: - Летел, пукал и радовался, что остался жив. Его счастье, что он одновременно ухватился за два провода и одновременно оборвался под тяжестью своего веса. Да и сила тока, видать, была небольшая от местных генераторов. Часто ему будут говорить по жизни, что он «родился в рубашке»!!!
Ещё был случай.… Увидел как – то, посматривая в окно на лужайке красивого жеребёнка и так захотелось ему его погладить, просто сил не было сдержаться! Погладить то он его погладил, но и мамаша его - лошадка «погладила» Володьку! Не успел он отпрыгнуть от лошади, которая всё же зацепила его передним копытом, разорвав губу. Хорошо, что его мать увидела происходящее, и во - время отбила от лошади. Вот было – бы дело!!!
Не обошлось и без такого плачевного случая. Однажды, когда Володьку оставили охранять одного два двора, к соседям зашла, открыв замок жившая через поляну бабка и вышла оттуда с металлическим, тяжёлым квадратным листом, на котором пекут хлеб. И надо же было сказать Володьке эти слова:
- Ты зачем, бабка – немка, зашла в чужой дом без спроса?
Она побагровела и как бросит этим листом в Володьку и хорошо, что хоть не в голову попала – ожидал бы «пограничника» бесславный конец. Угол этого тяжёлого предмета ударился с такой силой в большой палец левой ноги, что раздробил ноготь на несколько частей. Кровь из раны полилась ручьем и Володька, дико взвыв от боли, зажал двумя руками палец и упал со слезами под плетнём. Там его и нашла, уснувшим на траве мать, вернувшаяся с работы:
- Боженьки! Что с тобой?
Володька, со всхлипами обиды, рассказал ей что случилось. Мать, выслушав всё это, промыла ему разбитый палец и завязала, приложив подорожник, которого здесь росло в достаточном количестве. Потом она пошла на разборки….. Там - то уже она «оторвалась»! Вовкина мать напомнила ей и битву при Курской дуге, и блокаду Ленинграда, и Сталинград!!! Досталось «хорошо» обидчице! Мать два раза «обула» её «морду - лица» об своё колено, да так, что той в полубессознательном состоянии пришлось капитулировать, слёзно выпрашивая помилование. Через год эта женщина умерла от зоба. Но вины матери в этом не было. А этот ноготь доставлял Володьке неприятности почти всё его босоногое детство. Обувки – то не было и бегали всю весну, лето и осень босиком. Володьке сложно было бегать аккуратно, чтобы не зацепить ногтём траву. Как только попадёт крепкая травинка между трещиной, так он сразу же падает озимь и зажимает ноготь, чтобы приглушить боль и остановить бегущую кровь из – под ногтя. Однажды, сидя у омута в таком положении, к нему подошёл пастух, который пас неподалёку частный скот и, узнав, отчего Володька плачет, сказал:
- На! Зажимай в зубах спичечный коробок и терпи!
Володька стиснул в зубах коробок и зажмурился. А пастух достал из ножен остро отточенный нож и резким, но умелым, движением срезал одну половинку ногтя под корень. Володька и ахнуть не успел, как дело было сделано! Затем засыпал пеплом из самокрутки ранку, а сверху наложил подорожник и всё это подвязал какой – то тряпицей. Больше эта половинка ногтя не росла и не мешала Володьке в дальнейшей жизни.
Ещё помнит Володька, как взрывали детонаторы, наблюдая в окошко. Один из отцов деревенских ребятишек, работавший на шахте в Сталинске, умудрялся привезти домой детонаторы и бикфордов шнур. Сынок подворовывал у него и, когда отца не было дома, то пацаны выкапывали за окном ямку, клали с банкой детонатор и, цепляя бикфордов шнур, поджигали. Визгу детского хватало, добавляя адреналин. Когда бикфордов шнур заканчивался, подцепляли провода пропускали через форточку в хату и подключали к батарейкам. Потом поджидали взрыва… Балдежа было много, но и слёз тоже не меньше за баловство от взрослых. А вот вместо бенгальских огней делали так: разбивали дверные ручки, изготовления пятидесятых годов, на кусочки, зажимали в расщеплённую палочку и накаливали горящей спичинкой. Затем, кусочек этого металла раскалялся и разбрызгивал от себя искры. Получался неплохой заменитель Бенгальского огня.
А ещё, вспоминает Володька, как большие пацаны получали, какое – то садистское наслаждение от дурацких шуток над ними. Пришёл однажды Володька из школы домой, а тот был закрыт на замок. Искал, искал ключ - бесполезно.… На улице мороз! Подошёл один подросток, на много лет старше Володьки и говорит:
- Слушай? Это замок замёрз! Надо его языком отогреть и он откроется!
Володька взял и лизнул.… В ту же секунду язык и припаялся к металлу. Тот подросток просто извивался от радости, что Володьке было больно и что он ни как не смог оторваться от замка. Малыш просто не знал, что и предпринять и резко дёрнулся, чтобы освободиться. Боль была сумасшедшая, потому что на замке осталась верхняя шкура языка. Долго сочилась кровь, но со временем зажило.…
Или с таким вопросом подходили к малышам: – раскроют острый складной нож под углом и на спор заставляют указательным пальцем раскрыть, мол:
- Спорим, не раскроешь!
Выигрывает самолюбие – ну как же это я да не раскрою!!!! Потом – бац - и кровища льётся ручьём из разрезанного пальца. Им - то смеху, а малыши иногда до кости палец разрезали. И Володька тоже не составил исключения - поддался на эту уловку.
Однажды Володька играл с ребятишками на зернохранилище и залез в трубу зерносушилки. И чёрт его дёрнул полезть по трубе дальше - интересно было посмотреть, что же там? Метра четыре пролез и застрял…. Кричал, кричал, но ни кто не услышал. Пришли взрослые на работу и он, услышав их стал подавать знаки. Хоть и неудобно было, но всё же изловчился для стука по трубе. Разбирали трубопровод, чтобы достать этого путешественника. Им – то смеху много было, а Володька такого страха натерпелся – не приведи господь….
Помнится и тот случай, когда он поджёг за согрой сухую траву весной. Как полыхнула трава….! На его беду мгновенно налетевшим порывом ветра стало быстро раздувать зажженную траву и пламя быстро понеслось к телятнику. Испугался Володька, снял своё новое пальто, которое ему в первый раз в жизни купили, чтобы в школу в этом году пойти, и давай им тушить. Потушить – то потушил, но пальто прожёг на груди. Вечером ему старший брат выдал хорошую порцию «горяченьких» за ту «медаль» что латкой красовалась на груди пальто.…
Окончив начальную школу в деревне с отличием, далее пришлось учиться на центральной усадьбе. Зимой жили в интернате. Там Володька увлёкся шахматами. Днём, после выученных уроков играл в шахматы, а по ночам играли в картёжную игру, называемая «трынка» и также в лото, только уже на деньги. Играли тогда, когда воспитатель уходила ночью домой. Кто – то один из детей стоял в карауле и всех предупреждал, когда воспитка возвращалась. Сразу всё прятали, и по комнатам раздавался ни чем не повинный детский храпоток! Всё было в жизни…. Так и выросли с приключениями и без. Время безжалостно крутило стрелки часов….. Валентина вышла замуж, Николай, придя с армии, женился и уехал в другое село. Следом Анатолий ушёл в армию. Службу нёс на границе с Афганистаном. Много чего интересного рассказывал о службе. Володя, слыл первым парнем в деревне, так как играл на баяне и лицом и статью был пригож. После восьми классов, уехал учиться в речное училище в г. Новосибирск, полностью на государственном обеспечении. Родители остались вдвоем, получая небольшую пенсию и каждый день заглядывали в почтовый ящик…. Володя и Анатолий писали довольно часто, вспоминая ту любовь и тепло, что давали им родители… Разве это всё можно забыть?!
