Седой ресницей, тонкой и холодной,
Укутавшись в тумане с головой,
Дремал смиренно сирых душ угодник
Над домом и заснеженной вдовой.
А чёрный снег взрывался и кружился,
Скрывая буро-красные поля
И старый год контуженный, бессильно,
Хромал к двери по блеску хрусталя.
Увязнув вновь в сугробах новой смуты
И грезя о рождении Христа
По тонкой и холодной грани блудим,
За пазухой бессмертие храня.
И месим снег, нам нет иной дороги
И кормим неуёмные умы.
Уж в помощь пусть любые будут боги,
Чтоб как-нибудь до счастья доползти...
