Где-то, в одном избалованном городе,
В душной от крика и нервов квартире,
Роется в мыслях по вескому поводу
Душу отдавшая рифме и лире.
Спорит с мелодикой сердца голодного,
Днями, ночами петляет в сознании.
Выбор сложнее рефлексов животного,
Тяга сильна, только не до внимания.
Долгое время с кредитом доверия,
Стала привычной картина отчаяния.
Время досадно любовь так проверило,
Лишь показав ей всю тщетность старания.
Было всё вроде бы ладно и здорово,
Дружба и чувства скреплённые кольцами.
Только вот брак оказался бракованным,
И омелели любовные порции.
Новые чувства волною внезапною
Сбили её в океан вдохновения,
И на часах незаметная за полночь
Снова рождает в ней стихотворения.
Хочется верить, как следует, в лучшее.
Хочется думать, что будет иначе всё,
Только сомнения всё-таки мучают,
Чтобы роман переписывать начисто.
Где-то в другом избалованном городе,
Борется с чувствами сын одиночества.
Долго держал сердце раненым, в холоде,
Путая страсть с изолентой пророчества.
Уйма попыток понять вдохновение,
Множество способов стали историей,
Но от её губ в душе онемение -
Счастье, с которым не спорят.
Как успокоить оттаявший двигатель?
Стоит ли бредить ища объяснение?
В мире людей полюбить можно выгоду.
В мире поэтов лишь муза - спасение.
Грезит ночами и днями о радости,
Вызванной жадным объятием нежности.
Только он чувствует ноты прохладности
Из-за её роковой принадлежности.
Всё понимает: и страх, и сомнения,
Дух редких встреч, городов расстояние...
Он принимает достаточность времени
И терпеливо скрывает желания.
Как бы там ни было, что бы не чудилось,
Чем бы лихим не туманились головы,
Если на них жизнь однажды прищурилась,
Надо быть к счастью готовыми!
