Так получилось, что у меня было несколько выходных дней в неделю подряд, и я мог целую неделю ничего не делать.
Учителя в нашем классе заболели как один.
У кого аппендицит, у кого ангина, у кого грипп.
Совершенно некому заниматься.
И тут подвернулся дядя Миша.
Он, когда услышал, что я могу целую неделю отдыхать, сразу подскочил до потолка, а потом подсел к маме и сказал ей таинственным голосом:
— У меня идея!
Мама сразу притянула меня к себе.
— Давай выкладывай, — сказала она недовольным голосом.
Вот — человек не успел слова вымолвить, а маме уже не нравится.
Беда!
Всегда так!
Просто наказание!
Но я промолчал, а дядя Миша сказал:
— Сегодня я уезжаю к себе.
Давай-ка я возьму Дениску с собой?
Пусть съездит!
Все-таки посмотрит Ленинград, прекрасный город, колыбель революции, на Неве легендарная Аврора стоит, как живая, а это знаешь как интересно!
Мама нахмурила брови и сказала:
— А как же обратно?
— Да я его встречу, — отозвался папа. — Ну!
Скажи «да», и мы тебя расцелуем в награду.
И они бросились маму целовать.
Она отмахнулась от них и сказала:
— Ну и подхалимы! — Потом добавила: — Что ж, поезжайте, — и вздохнула.
И мы поехали с дядей Мишей.
Про дорогу в Ленинград я ничего не могу рассказать, потому что поезд отходил без пяти двенадцать ночи, и я сразу заснул как убитый.
Посмотрел я вагон только рано утром, и мне все очень понравилось.
И уборная, и коридор, и лесенка для второго этажа.
Дядя Миша сказал:
— Ну что?
Сейчас встретишься со своим двоюродным братом Димкой.
Познакомитесь, наконец!
Мы вышли из вокзала и сели в троллейбус, и не успели отъехать, как оказалось — нам уже нужно выходить.
Мы бегом взбежали на второй этаж и отворили дверь, а там сидит какой-то парень и ест горячие пельмени.
Он подвинулся и сказал мне:
— Давай помогай!
Я к нему подсел, и мы сразу с ним подружились.
— Ты почему не в школе? — спросил дядя Миша.
— Сегодня отец приезжает! — ответил Димка и улыбнулся и стал еще симпатичней. — Да не один, а с братцем.
Как можно?
Надо встретить!
Дядя Миша хмыкнул и пошел к себе на завод.
Димка проводил его до дверей, и мы, еще подрубав пельменей, поскорей пошли смотреть Ленинград.
Димка знал его назубок, и мы прежде всего побежали глядеть на Неву — какая она широкая.
Мы бежали по набережной, никуда не переходили, и вдруг увидели — стоит корабль, а на нем идет настоящая служба.
Все по-военному — матросы, флаги, и написано на корабле:
А».
Димка сказал:
— Смотри, какой корабль.
Я сказал:
—
Аврора».
Димка сказал:
— Какой корабль… Он участник Октябрьской революции!
И у меня захватило дух, что я вижу
Аврору» своими глазами.
И я снял шапку перед этим кораблем.
А потом Димка побежал дальше, а я за ним.
Интересно ведь с Ленинградом знакомиться.
И мы садились в автобусы, и выходили где-то, и опять садились.
И видели памятник Пушкину на круглом скверике.
Пушкин был маленький, не то что у нас в Москве, на Пушкинской площади.
Нет, куда там!
Тут он был помоложе, чем наш, вроде мальчишки из десятого класса.
Он был маленький, но очень красивый и симпатичный.
Но тут Димка сказал:
— Я проголодался, — и вошел в какую-то дверь.
Я — за ним.
Вот, думаю, он уже проголодался!
Только что съел целый пуд пельменей и уже!
Он проголодался!
Ну и парень!
С таким не пропадешь.
И мы вошли в большой зал, уставленный столиками.
Это оказалось кафе.
Мы там поели пирожков — такие трубочки с мясом, вроде блинчиков.
Ох и вкусно!
Мы потом еще одну порцию взяли, третью.
А потом, когда поели,
Димка важно так сказал:
— Сколько с нас?
Он заплатил, а я глядел на него во все глаза.
Он засмеялся:
— Ну, чего глядишь?
Это мне папа дал денег, специально чтобы тебя кормить.
Ведь ты же у нас гость, верно?
И когда мы пошли домой,
Димка сказал:
— Сейчас поедим, а потом в Эрмитаж.
Я сказал:
— Опять поедим?
Ты что, с двойным животом, что ли?
И потом, я уже был в Эрмитаже.
В Москве.
Я там зимой с горки катался.
Еще во втором классе!
Димка даже покраснел:
— Да ты что, не знаешь, что в Москве ваш Эрмитаж — это просто садик для детворы, а у нас в Ленинграде это картинная галерея!
Музей, понял?
А когда мы подошли к красивому дому на площади и я увидел, что крышу держат огромные великаны, я вдруг понял, что очень устал, и сказал Димке:
— А давай в картинную галерею завтра?
А?
А то я устал очень.
Долго идем.
Димка взял меня под руку и спросил:
— До трамвая-то дойдешь?
Я кивнул, и мы скоро дошли до трамвая и поехали.
Оказалось, далеко.
Вечером у меня глаза просто сами слипались.
Тетя Галя подсунула под меня раскладушку, и я сразу уснул.
А утром Димка схватил меня за ногу и стал тянуть с раскладушки:
— Вставай, соня несчастная!
Я сказал:
— А разве уже утро?
Димка сказал:
— Утро, утро!
Скорей вставай, побежим в Эрмитаж!
Пока мы все завтракали,
Димка все время повторял:
Давай скорей!»
Тетя Галя сказала:
— Дима, не торопи Дениску, у него кусок в горле застревает.
И вообще, нужно еще подождать.
И она на него выразительно посмотрела.
Димка сказал:
— Чего ждать?
Нужно бежать скорей!
Дядя Миша и тетя Галя рассмеялись.
В это время раздался звонок.
Димка скривился, как будто у него вдруг заболели все зубы.
Он сказал:
— Ну вот.
Не успели.
Тетя Галя пошла открывать, и мы услышали девчоночьи голоса, смех и голос тети Гали:
— Димочка!
А вот и твои учителя пришли.
Я спросил:
— Ты что,
Димка, отстающий?
В это время вошли две девчонки.
Одна была рыжая, с рыжими ресницами и рыжими веснушками, а вторая была какая-то странная.
У нее были глаза длинные, прямо на висках оканчивались.
Я сказал:
— Димка, какие у этой черненькой глаза большущие!
— А! — сказал Димка. — Это Ирка Родина.
Знакомьтесь!
Девочки быстро объяснили Димке урок, и мы все вместе пошли в Эрмитаж.
Мне очень понравилось в Эрмитаже.
Там такие красивые залы и лестницы!
Как в книжках про королей и принцесс.
И всюду висят картины.
Я уже немножечко устал ходить по залам, как вдруг увидел одну картину и подошел поближе.
Там были нарисованы два человека, старые уже, один лысый, другой с бородой.
У одного в руке книга, у другого ключ.
У них были удивительные лица, грустные, усталые и в то же время какие-то сильные.
Картина была какого-то необычного цвета, я такого никогда не видел.
Я стоял и смотрел на эту картину, и Димка, и девчонки.
Мы все стояли и смотрели.
Потом я подошел поближе.
На табличке было написано:
Эль Греко».
Я прямо подпрыгнул!
Эль Греко!
Я про него читал, это был грек с острова Крит.
По-настоящему его звали Доменико Теотокопули.
Вот это художник так художник!
Я сказал:
— Какая хорошая картина!
— Теперь понял, — сказал Димка, — что такое Эрмитаж?
Это тебе не с горки кататься!
А Ирка Родина сказала:
— На этой картине краски как будто драгоценные камни…
Я даже удивился.
Девчонка, а тоже понимает!
А потом мы попали в зал, где стояли египетские вазы.
На этих вазах все люди были нарисованы сбоку, и у них были глаза длинные-длинные.
До висков.
Я сказал:
— Смотри,
Димка, у Ирки Родиной глаза, как на вазе.
Димка засмеялся:
— Наша Ирка — ваза с глазами!
Мы с Димкой еще много где побывали.
Мы были в Русском музее и в квартире Пушкина, забрались на купол Исаакиевского собора и даже съездили в Царское Село.
Нас туда повез дядя Миша.
А когда я приехал в Москву, мама спросила:
— Ну, путешественник, как тебе понравился Ленинград?
Я сказал:
— Мама!
Там стоит
Аврора»!
Настоящая, понимаешь, та самая!
И в Эрмитаже есть картина художника Эль Греко.
А ты еще спрашиваешь!
И еще я познакомился там с одной девочкой.
Ее зовут Ира Родина.
У нее глаза, как на египетской вазе, правда!
Я ей напишу письмо.
Папа сказал:
— А ты что, взял адрес у этой Бекки Тэчер?
Я сказал:
— Ой, забыл…
Папа щелкнул меня по носу:
— Эх ты, тетеря!
А я сказал:
— Ничего, папа!
Я напишу Димке, и он мне даст ее адрес.
Я ей обязательно напишу письмо!
