Мы шли втроем с рогатиной на словои вместе слезли с тройки удалой -три мальчика,три козыря бубновых,три витязя бильярдной и пивной.
Был первый точно беркут на рассвете,летящий за трепещущей лисой.
Второй был неожиданным,а третий - угрюмый, бледнолицый и худой.
Я был тогда сутулым и угрюмым,хоть мне в игрепока еще - везло,уже тогда предчувствия и думыизбороздили юное чело.
А был вторым поэт Борис Корнилов,-я и в стихах и в прозе написал,что он тогда у общего кормила,недвижно скособочившись, стоял.
А первым был поэт Васильев Пашка,златоволосый хищник ножевой -не маргариткойвышита рубашка,а крестиком - почти за упокой.
Мы вместе жили, словно бы артельно.но вроде бы, пожалуй что,не так -стихи писали разно и отдельно,а гонорар несли в один кабак.
По младости или с похмелья -сдуру,блюдя все время заповедный срок,в российскую свою литературумы принесли достаточный оброк.
У входа в зал,на выходе из зала,метельной ночью, утренней весной,над нами тень Багрицкого виталаи шелестел Есенин за спиной....
Второй наш друг,еще не ставши старым,морозной ночью арестован были на дощатых занарымских нарахсмежил глаза и в бозе опочил.
На ранней зорьке пулею туземнойрасстрелян был казачества певец,и покатился вдоль стены тюремнойего златой надтреснутый венец.
А я вернулся в зимнюю столицуи стал теперь в президиумы вхож.
Такой же злой, такой же остролицый,но спрятавшийдля обороны - нож.
Вот так втроем мы отслужили словуи искупили хоть бы часть греха -три мальчика,три козыря бубновых,три витязя российского стиха.* См.
Багрицкий и Есенин.
