Тебе такого даже не снилось, Аврора.
Мы умираем без залпов орудий и запаха жженого пороха.
Мы умираем не в полях и лесах
а дома, с криком WhatApp.
С бальзамом на волосах.
С глазами в горьком осадке.
Ты даже не знала, что можно вот так, Аврора.
Для каждой души мы склеили ежедневный праздничный короб.
Для каждого дня мы придумали стандартные признаки здорово -
в готовом белом исподнем
стреляем в разные стороны.
Ты не поверишь, что такое бывает, Аврора.
Через поры мы выпускаем душу наружу порой.
И только так можно понять, кто поднимается в черные горы,
а кто просто груда кожи и жира под черной горой.
Тебе такого никто не расскажет, Аврора.
Мы умираем без боя.
Крадем чужое счастье, словно чертовы воры.
И даже между своих делим не равно, а делим поровну.
Что тебе сниться в ночном Ленинграде сейчас, крейсер Аврора?
Разве могла ты представить такое, Аврора?
Модель многомерных стандартов прикладом в спину и так до забора.
От первых детских шагов так быстро идти до пули в упор.
Разве за этим палила по Зимнему ты, решая минутные споры.
Зачем нам столько лишних людей, Аврора?
Многообразие одинаковых жизней в модели искусственного отбора.
Вопросы как быть подорванным или?
По доброму.
По тому, после которого
старик кладет руки на Тору.
Только бы получилось ответить, Аврора.
Я бы услышал, как в холостую взлетают вишневые вороны.
Я бы, наверно, поймал северный ветер в запахнутый ворот.
Чтобы развеять мир этих безумных моторов.
Что-бы такого еще сказать тебе, крейсер первого ранга.
Как вывернуть наизнанку изнанку?
В закрытой намертво банке?
Как быть предельным гарантом для девочки с розовым бантом?
Когда прикрываешь оптику у крайнего левого фланга?
Тебе такого даже не снилось, Аврора.
Ты оставляешь в Кронштадте пушки и бортовые приборы.
А мы выстилаем ковры по всей доступности коридора.
На всякий случай бордовые,
как и душа у этой конторы.
А снится как река покидает берег.
Снится как вода в щепы ломит двери.
Как под купола уходит в воду город.
Снится новый год. Наш новый год.
