Воспоминания о маньеризме

Все мне кажется — мы на чужбине,

В эмиграции первой волны,

Пусть в Берлине, а может, в Харбине:

Все края нам отныне равны.

Всюду скопище рож безобразных,

Ни единой знакомой черты…

Я — таксистом на улицах грязных,

Ремингтонною девушкой — ты.

В поздний час, проглотивши объедки,

Дохлебавши цикорную гнусь,

По ободранной каменной клетке

Я в безвыходной злости мечусь.

Ты в запасах ветшающих ищешь

Целой тряпки на пару заплат,

И от этой идиллии нищих

Стыд и злость в моем горле кипят.

Только изредка вспомнишь, бывало,

Все, что кануло в черный провал:

Как за брызгами крымского вала

Ослепительный берег вставал,

Как за ветками сада ночного

Мне мелькала накидка твоя…

Вспомнишь Родину — дикое слово,

Непонятнее всякого «я».

И войну, и мятеж, и доныне

Не утихшую ненависть — что ж,

Так и есть. Только мы не в Харбине,

Не в Берлине, а где — не поймешь.

Но за брызгами крымского вала

Кто-то все еще машет рукой,

Хоть войны никакой не бывало,

Да и родины нет никакой.

2001