Давно это случилось.
В те времена, когда ни тебя, ни твоего отца, ни твоего деда ещё не свете не было.
Правил тогда Болгарией царь Борис.
Жил он в городе Плиске, в большом дворце.
И, как у всякого царя, служил у него придворный лекарь.
Об этом-то лекаре мы и рассказ поведём.
Звали лекаря Вазили, сказывали, что родом он из греков.
Был тот лекарь учён и искусен в своём деле.
Любую болезнь умел распознавать и на всякую хворь мог изготовить целебное снадобье.
Кто его учил искусству врачевания, мы не знаем.
А сам он никого за всю жизнь ничему не научил.
Жил один, как сыч в дупле, от всех хранил свои тайный Даже слуги не держал, чтобы тот не подсмотрел, как он составляет лекарства, чтобы не подобрал хоть крохи его премудрости.
Похож он был на сундук с сокровищем, запертый на крепкий замок.
Но и к этому замку сыскался ключ.
Пришёл однажды к лекарю глухонемой парень, стал жалобно мычать да показывать руками, что за кусок хлеба готов служить ему верой и правдой.
Был лекарь Вазили ещё и скуп вдобавок.
Взял он парня в услужение.
Вот как рассудил: жалованья ему платить не надо, да к тому же если что подглядит, так не услышит, если что поймёт, так никому не расскажет.
Лекарь не знал, а мы знаем — и вы узнайте.
Жил раньше тот парень по имени Радомир в бедном рыбачьем селении у моря.
Глаза у него были зоркие, уши чуткие, язык острый.
И умом не обделён.
С самого малолетства хотелось Радомиру побольше узнать и увидеть.
Подрос он и ушёл из родного селения.
А когда пришёл в Плиску и услышал про лекаря Вазили, сразу решил:
Это дело по мне!
Если я не сумею перехитрить старую лису, не вырву у него тайн врачевания, значит, я ничего и не стою».
Вот он и прикинулся глухонемым, да так ловко, что вся премудрость Вазили не помогла ему распознать обман.
Семь долгих лет прослужил Радомир у лекаря Вазили.
Растирал ему травы, сушил коренья, делал настойки из цветов.
А когда подметал пол да мыл колбы, затверживал мудрёные названия порошков и целебных напитков, что бормотал себе под нос учёный лекарь.
Ночами читал в своей каморке толстые книги в кожаных переплётах.
Ещё семь долгих лет миновало.
Стал Вазили брать его с собой к больным.
Доверил ему кровь пускать, пиявки ставить, примочки прикладывать.
Научился Радомир болезни распознавать, узнал, какая от чего проистекает и как её лечить.
Так и постиг все тайны врачевания, добыл сокровища из-под запертого замка.
А цепкая молодая память и светлый ум ещё приумножили эти сокровища.
За все четырнадцать лет Радомир ни слова не произнёс, ни разу не выдал, что живой звук от мёртвой тишины отличает.
А тем временем подросла у царя Бориса дочка Марина.
Резвая девочка на глазах у всех красавицей стала — белее снега, румянее розы, яснее солнца на безоблачном небе.
Царь Борис в ней души не чаял.
От дуновения ветерка её оберегал, всякое желание наперёд угадывал, чтобы быстрее исполнить.
Да и все во дворце её любили, не только за красу, но и за добрый нрав.
Однажды гуляла царевна Марина с подружками в саду на лужайке.
Задумали они играть в прятки.
Царевна спряталась в густом кустарнике, да так, что никто её найти не мог.
Ждала, ждала Марина, чтобы её отыскали, и сама не заметила, как сон её сморил.
Короток был сон царевны, солнце лишь на муравьиный шаг успело тень передвинуть.
Да беде недолго случиться!
Проснулась — словно её подменили.
Голова кружится, всё тело ломит.
С того дня начала худеть и бледнеть царевна Марина.
Алые розы на щеках увяли, ясные глаза потускнели.
То жар, то холод её томят, а пуще всего голова болит.
Лекарь Вазили все лекарства перепробовал.
Ни одно не помогло.
Царевне всё хуже да хуже.
Уже и с постели не поднимается, лежит, закрыв глаза, и стонет.
Царь Борис от горя обезумел.
Лекарь Вазили не знает, как быть.
А наш Радомир давно разгадал загадку недуга, да боится себя с головой выдать.
Ведь одним сказанным словом разрушишь то, что четырнадцать лет возводил!
Принялся Вазили готовить новое снадобье.
Настой десяти трав смешал, девять редких камней в ступе пестом в тонкий порошок истолок, туда же бросил.
А потом задумался… Что дальше делать?
Тут Радомир и решился.
Подошёл к своему хозяину, знаками показывает.
Положил ладонь себе на темя, ушей коснулся.
Потом снял крышечку с сосуда, где Вазилево варево варилось, заглянул туда и пальцы растопырил.
Блеснули радостью глаза у царского лекаря: понял он, что хотел сказать слуга.
И тут же злобно брови нахмурил: понял лекарь и то, что слуга все его тайны врачевания постиг.
Ну, ничего! — сказал себе Вазили. — Чему научился, тому научился.
Его познания, что он у меня похитил, так и умрут вместе с ним.
Ведь глух он и нем!
Никто не узнает, что он узнал».
Выплеснул лекарь Вазили своё снадобье на десяти травах с девятью порошками и отправился к царю Борису.
Так ему сказал:
— Понял я, что за недуг терзает твою дочь.
Тяжкая эта болезнь, неизлечимая.
Есть лишь одно средство, что ей поможет..
— Что же ты медлишь?! — вскричал царь Борис.
— Погоди, царь, — ответил Вазили. — То средство что подброшенная вверх монета: на одной стороне — здоровье, на другой — смерть.
И никто не ведает, на какую сторону она упадёт.
Заплакал царь Борис и сказал:
— Спросим дочь.
Как она решит, так и сделаем.
Царевна Марина даже глаз не открыла, только прошептала:
— Будь что будет!
А больше я такую муку терпеть не в силах.
Доверь меня, отец, этому лекарю.
— Ты слышал, — сказал царь Борис врачевателю. — Начинай своё лечение.
— Царское слово в царской воле, — ответил Вазили. — Дай мне охранную грамоту, а в ней напиши: если умрёт царевна, ты свой гнев на меня не обрушишь.
— Дам тебе такую грамоту, — согласился царь. — И ещё припишу: если вернёшь мою голубку к жизни, выполню любое твоё желание.
Всегда брал с собой лекарь Вазили немого слугу к постели больного, а тут знаком велел ему выйти.
Вдвоём с царем Борисом остались они в спальне царевны и заперли за собой дверь.
Вазили напоил царскую дочь сонным зельем и стал ждать, когда она крепко заснёт.
А наш Радомир по витой лесенке тайком забрался под самую крышу.
Помнил он, что под высоким потолком царевниной спальни идут лепные украшения с маленькими слуховыми окошечками.
Вот он и приник к одному такому окошечку.
Всё ему оттуда видно, всё слышно.
Крепко спит царская дочь Марина, кажется, что и не дышит.
Совсем как мёртвая.
Тут Вазили взял острый нож и сделал разрез за её беленьким ушком.
Что же открылось?!
Большой клещ глубоко впился в её мозг.
Это он день и ночь терзал царевну.
— Вот, — сказал царю Борису лекарь Вазили, — причина болезни твоей дочери.
Заполз он царевне в голову через ухо, когда она в саду задремала.
Мужайся, царь!
Сейчас решится, быть ли царевне живой.
И Вазили приготовился щипцами тащить клеща.
Но тут сверху раздался голос:
— Остановись, учитель!
Ведь ты её так погубишь!
Оцепенел царь Борис, и у лекаря рука со щипцами словно окаменела.
А голос сверху дальше говорит:
— Не пугайтесь!
Это я, слуга лекаря Радомир.
Вот что сделай,
Вазили.
Раскали добела иглу, воткни клещу в брюшко.
Разожмутся его челюсти, и лапки ослабнут.
Тогда и тащи.
Лекарь Вазили всё так и сделал.
Разом жизнь начала возвращаться к царевне.
Как и раньше, она крепко спит, но грудь мерно дышит, и румянец окрасил бледные щёки.
Закрыл рану лекарь, приложил благовонные мази, перевязал льняным полотенцем и сказал царю Борису:
— Теперь ей нужно лишь одно лекарство: спокойный сон.
Не будите царевну, пока сама не проснётся.
И оба тихонько удалились из спальни.
На следующий день царевна Марина улыбнулась.
Ещё через день засмеялась и попросила поесть.
А на третий день встала с постели.
И вот царь Борис велел позвать к себе лекаря Вазили и его слугу.
И когда они явились, так сказал:
— Ты хоть и говорил, что изменчиво царское слово, но моё слово твёрже алмаза.
Скажи, чего просишь, я исполню.
— Казни, царь, моего слугу!
Омрачилось лицо царя Бориса.
— Пожелай чего-нибудь другого! — сказал он. — Я дал тебе твёрдое слово, но у постели больной дочери я поклялся самому себе, что награжу и твоего слугу.
Потому что вы оба были как два крыла одной птицы, принёсшей жизнь моей дочери.
— Но, царь, у меня есть твоя грамота… — стоял на своём Вазили.
Тут выступил вперёд Радомир.
— Позволь, царь Борис, сказать тому, кто столько лет молчал.
Я знаю,
Вазили не уступит.
Он хочет моей смерти.
И ты не можешь не сдержать своего обещания.
Повели так: пусть лекарь изготовит яд и даст мне выпить.
Но если я уцелею, тогда я приготовлю яд — и пусть он его выпьет.
Обе твои клятвы будут исполнены.
— Что ж!
Я согласен, — сказал царь Борис и про себя подумал:
Жалко обоих, да ничего не поделаешь!
Кто выйдет цел из этого страшного состязания, тот, значит, и вправду более искусен в своей науке.
Он и будет царским лекарем».
Наутро Вазили принёс отраву, что варил всю ночь, и на глазах у царя Бориса Радомир выпил чашу до дна.
Выпил и спросил лекаря Вазили:
— Сколько я проживу?
— К вечеру ты будешь мёртв, — злобно усмехнулся Вазили.
— К вечеру я приду сюда, — засмеялся Радомир, — и принесу яд для тебя.
А ты, царь, прикажи всем домочадцам весь день и близко не подходить к двери и к окну моей комнаты.
Смертельна будет даже малая частица пара от моего кипящего зелья.
Вазили заскрежетал зубами.
— На закате солнца тебя не станет!
Мне не придётся пить твой яд.
Радомир ответил:
— Мне жаль тебя, учитель!
Едва последний краешек солнца скрылся за горой, как Радомир предстал перед царём Борисом.
— Видишь, царь, я жив и невредим!
Теперь смотри! — сказал он и взял стоявшую на столе пустую чашу. — Я наполню её ядом, от которого нет противоядия.
Потому что это не яд.
С этими словами Радомир наполнил чашу ключевой водой, бившей из фонтана посреди зала.
Как раз в это время растворилась дверь и вошёл Вазили.
Увидев своего ученика с чашей в руках, он отшатнулся.
— Проклятие!
Ты распознал мою отраву по цвету, запаху и вкусу и сварил своё зелье, чтобы обезвредить её.
— Это так! — ответил Радомир. — Недаром я твой ученик!
— Но не забывай, что я твой учитель!
Померяемся силами в последний раз.
— Я не хочу твоей смерти, как ты хотел моей.
Вот что я скажу тебе.
Если ты распознаешь яд, ты будешь спасён.
Если же нет, умрёшь после первого глотка.
Возьми!
И Радомир протянул ему чашу с водой.
Вазили заглянул в чашу и переменился в лице — зелье не имело цвета.
Потом он понюхал прозрачную жидкость и смертельно побледнел — у яда не было и запаха.
Тогда он дрожащей рукой поднёс чашу к губам, отхлебнул глоток — и упал мёртвым.
Страх убил его!
Так вот и кончился этот спор.
Радомир стал царским лекарем.
Много лет он прожил, много людей исцелил.
И оставил после себя трёх учеников, которым передал всё, что сам знал.
